-Давай.
Больше я не мог держать себя в руках. Тело само знало, что надо делать. Едва начав, я сразу начал ускоряться, сопровождаемый шипящими стонами Бриза. Горячая волна прокатилась по ногам, животу, груди. И с острым наслаждением вырвалась туда, где крепкая плоть жадно держала мой член. Содрогаясь, мы упали в траву, не разъединяясь. Но вскоре мой пенис съежился и вышел сам, покрытый кровью и спермой. Я прижался к Матвею со спины и положил левую ладонь на его пах. Бриз был не против этого. Мы будто стали единым целым. Чем-то или кем-то, способным воспринимать мир в самых ярких красках.
А спустя очень не долгое время я ощутил, что снова хочу его. Матвей тоже возжелал продолжения. Это ясно сообщила вновь напрягшаяся плоть под моей рукой. И я принялся дрочить его член. Сначала медленно и размеренно. Затем ускорил темп. Матвей со стоном оторвался от меня, развернулся и прильнул, уже глядя в глаза. Наши пенисы касались друг друга, пружиня о животы. Бриз настойчиво опрокинул меня на спину, провел руками по телу, от сосков до внутренней стороны бедер, старательно избежав даже легчайшего прикосновения к напряженному члену. Его собственный аппарат победно покачивался, пока парень гладил мой торс. Затем его руки схватили меня за ягодицы и вознесли настолько, чтобы мои ноги оказались на его плечах. Губы Матвея жадно припали к моим яйцам и втянули их в обиталище нежного языка. Спустя минуту он впился ртом в мой пенис. Ощущение невозможно было передать. Глубочайшее наслаждение покатилось по телу. То, что Матвей сотворил с моим членом, заставило опустошенно забиться через минуту, извергая ему в горло сперму. Затем он сделал то, к чему нельзя было отнестись однозначно. Его губы скользнули мне в промежность, прошлись от яиц к анусу и выплеснули сперму прямо в задний проход, раздвинутый языком. Шок удовольствия не дал мне вздрогнуть, когда Матвей опустил мой зад на траву и резко вошел в меня. Окружающее пространство будто взорвалось, рванув из меня стон. Но следом пришло это...
Уже потом, лежа рядом с остывающим после любви парнем, я невнятно пробормотал ему в шею:
-Люблю тебя.
-Я тебя люблю, - принес в ответ его шепот.
Глава четвёртая.
No limits.
(Сергей)
Из всех одеяний –
Лишь веточка акации в волосах.
Нагой соседский мальчик…
Одо Сагимару.
Новость о маньяке я подцепил не из телевизора, а от знакомых по двору пацанов. Как и о том, что в городе ввели комендантский час. Меня просветили по ходу очередной попытки стрясти денег. Привычно отбрехавшись от гопоты, я с деловым видом зарулил за дом и припустил почти бегом через четыре квартала, к месту встречи с Митей. На последнем уроке мы договорились встретиться возле здоровенного якоря, ржавевшего на входе в аллею, протянувшуюся на километр к Городскому Дворцу Молодежи.
Матвей околачивался как раз возле этой городской достопримечательности. И одет оказался не по погоде. Несмотря на ветер и мелкий дождик, он нарядился в синие спортивные шорты, красно-белые кроссовки и черную нейлоновую безрукавку с капюшоном. За спиной у него болтался коричневый треугольный рюкзак, усыпанный карманами и замками. Радостно улыбнувшись моему почти такому же виду (джинсы, обрезанные у колен, любимые синие кеды, неизменная футболка с волком и старый облезлый «бэг»), он пожал мне руку и спросил:
-Слышал про убийцу?
-Ага, - я тряхнул мокрыми сосульками волос, - Нашли второе тело. Убит так же, как и первый.
Вспомнившаяся картинка из телика, недельной давности, заставила поежиться. Мало того, что убили, так ещё и отымели не успевший остыть труп. Бр-р-р-р… Я исподлобья глянул на Митьку:
-Теперь после девяти детям на улице находиться нельзя.
-А мы и не будем на улице, - Митька моргнул как-то по-особенному крепко, - Ты ведь ко мне отпросился.
Мы целую неделю уже провели вместе. Это было просто умопомрачительно. Изучать друг друга, разговаривать, чувствовать руками, телом… Я сглотнул. Вчера мы после школы были на чердаке одного из домов по соседству с ГДМ. Там нашелся старый матрас, ветхий плед и еще много чего. И мы решили соврать родителям. Отпроситься друг к другу, а самим завалить на этот чердак. Что мы и сделали сегодня, в пятницу. Впереди нас ждали почти сутки полностью личной жизни. И при одной мысли об этом я ощутил ноющий спазм в груди. И не только там.
Вчера вечером мы затащили на наше место два пакета с едой и газировкой, так что голодная смерть могла лишь топтаться в сторонке, обиженно дуясь на двух предусмотрительных мальчишек. А теперь мы пошли туда уже надолго. Конечно, немного мучила совесть. Мама распереживалась, когда я завел разговор о ночевке у Матвея. Но отпустила, взяв с меня клятвенное обещание позвонить как минимум два раза за сегодня, и обязательно позвонить завтра.
Из единственного подъезда на чердак в этой старой трехэтажке мы вчера не смогли проникнуть. Путь преграждала крышка люка, намертво присандаленная к раме толстой цепью, замкнутой здоровенным амбарным замком. Зато по пожарной лестнице поднялись на крышу и там увидели дыру. Кусок почерневшего шифера провалился вовнутрь, создавая лаз.
Повторив сегодня вчерашний путь, так чтобы никто не увидел, мы оказались на чердаке. Присели на пыльную балку возле лаза и перевели дух. Почти в то же мгновение моросящий дождь превратился во что-то, похожее на дождище. Шифер над нами отозвался звонким шорохом, наполнив полумрак чердака каким-то волшебством сентябрьской непогоды.
Мы пробрались в другую половину чердака и кинули рюкзаки на старый плед, расстеленный прямо по грязной подсыпке из шлака и песка. Матвей тут же стянул с себя мокрую безрукавку и зарылся в недра своего «бэга». Во мрак под стук дождевых капель по шиферу явились аккумуляторный фонарь, джинсовая рубашка и здоровенное махровое полотенце. Митька влез в рубашку, включил фонарь и уселся на матрас. После чего неловко посмотрел на меня:
-Что будем делать?
А я же с бухающим сердцем достал из своего «бэга» колоду карт. Мое лицо пылало. И это после такой недели… Но моя давняя мечта вот-вот могла осуществиться. Едва справившись с сухостью во рту, я спросил:
-Сыграем?
Митя удивленно уставился на меня.
-На раздевание, - добавил я, чувствуя дым от рдяных ушей. Хорошо, что в свете фонаря мое смятение нельзя было разглядеть.
Глаза Матвея распахнулись сначала недоуменно, а затем с той искрой чертенятости, которая так мне нравилась. Он шевельнулся и сказал:
-А какие правила?
-Определяем козырь, а дальше тянем по одной карте. У кого карта меньше, тот снимает с себя одну вещь. Так же, если козырь на козырь попались. А вот если козырь на другую масть, то тот, кто вытащил козырь, своими руками снимает со второго вещь по своему желанию. Любую, - я сглотнул, глядя на Митьку.
-Давай поиграем, - Митино дыхание хриплым ветерком скользнуло вокруг, - Кто тянет первым?
-Тяни, - сказал я и протянул ему колоду карт. Матвей не стал выбирать. Сразу выдернул какую-то карту и положил на плед перед собой, рубашкой вверх. И выжидательно уставился на меня. Я поступил также. Отложил колоду в сторону. Постарался успокоиться хоть немного. И мы перевернули карты. У Митьки оказалась червовая десятка. Мне пришла девятка треф. Бриз улыбнулся:
-Значит, я первым буду тянуть карту. А козырь?
Он схватил колоду, опередив моё движение. Неуклюже потасовал и протянул ее ко мне на ладони:
-Сдвигай.
Что я и сделал. Митя показал мне карту бубновой масти. Значит, козырями у нас будут бубны. Ещё раз потасовав колоду, Митя положил ее между нами. У меня даже дыхание сперло – такая нервность побежала по телу. Матвей облизнул сухие губы и взял верхнюю карту. Положил ее перед собой картинкой вверх и тряхнул волосами. На мир надменно взирал пиковый валет. Я выдохнул и снял следующую карту. Положил рядом с картой Матвея и снова сглотнул. Это оказался трефовый король…