Игорь, произнося здравицу младшему Свену, поднял его на руки, желая ему быть настоящим воином и защитником.
– А это подарки от нас, – молвил князь, доставая серебряный медальон, заказанный специально для именинника, и расшитую рубашонку, – сии обережные узоры княгиня сама вышивала, – похвалился Игорь.
– Великий Триглав, который приносит удачу в бою воину, охраняет от колдовства и несчастий! Да хранят вас боги, пресветлые князь и княгиня! – восхищённо воскликнул Айк, разглядывая тонкий витиеватый рисунок серебряного оберега, исполненного в виде трёхконечного переплетённого между собой змеевика.
– Это не простой оберег, он похож на наш древний скандинавский Мьёлльнир, – молвил растроганный воевода Фарлаф, подходя к сыну и рассматривая затейливый узор, сплетённый с трёхконечным змеевиком. – Символизирует корни Дерева Иггдрасиль, объединяющего три мира, – небо, землю и страну мрака. Помню, у отца был схожий….
Мать тем временем, дабы сделать приятное княгине, тут же, под одобрительные возгласы гостей, переоблачила мальца в мягкую рубаху из лучшего северного льна.
– Ого, Свен, да ты теперь будешь охраняем мужской и женской силой, самая надёжная защита! – воскликнул могучий светловолосый полутемник Воля.
– А то, не каждому рубаха достаётся, самой княгиней вышитая! – подхватил круглоликий киянин из купцов.
Однако подарки оставили малыша равнодушным. Он принялся разглядывать переливающуюся золотом фибулу на одежде князя, а потом его внимание привлёк неказистый старый амулет из простого дерева на коротком шнурке, который при вздымании князем вверх руки с кубком, выпростался из разреза рубахи и оказался снаружи. Малец ухватился пухлой, но цепкой ручонкой за чудной не то корешок, не то изображение человечка, никак не желая отпускать его. Мать Свена-младшего, пытаясь замять неловкость, хотела забрать своё чадо, но тот вмиг надулся, засопел, а потом разразился обиженным плачем, не отпуская понравившуюся игрушку. Видно непростой была рука спасённого некогда рарожичами черпальщика, вырезавшего сей амулет, и не просто так вкруг него, как заворожённые, всегда толпились детишки.
К делу уже хотел подключиться отец мальца, но Игорь остановил его.
– Ладно, не реви, воин, пусть теперь тебя хранит сей оберег, а мне моей дружины и собственного меча достаточно, – промолвил князь, и, сняв шнурок, одел его на шею именинника. – Пусть это будет ещё одним подарком к твоему сегодняшнему первому лету жизни! – В сей миг незримый ветер времени коснулся души князя, и по телу прошла какая-то неприятная волна то ли расслабления, то ли усталости…
«Мамо, а верно рекут, что ты можешь зреть судьбу человеческую, и мою тоже, расскажи о ней», – попросил юный Ингар, находясь в своём уютном резном ложе, перед тем, как после дневной беготни окунуться в сладкий сон.
«Того делать не можно, сыне, – погладила по голове ласковая материнская рука. – А тебе волноваться нечего, пока с тобой отцовский обережник, ничего худого с тобой не приключится, спи»….
Князь тряхнул головой, отгоняя наваждение, и обратился к застольным разговорам своих верных дружинников. Ведь праздник годовщины младшего Свена был ещё и поводом за доброй чарой поговорить промеж собой воеводам, боярам да темникам, порешать с князем Игорем, как ныне, после ухода старого Ольга Вещего, быть дружине, куда направить стопы свои и копья.
Ольга, почуяв, что мужу не до мальца, забрала его и посадила себе на колени, а тот и не обратил на сие никакого внимания, потому как был занят своей новой игрушкой, продолжая её усердно разглядывать, вертеть в ручонках так и эдак, а потом привычно потянул в рот. Супруга Айка, Нора, направилась было к княжеской паре, чтобы освободить её от непоседливого дитяти, да заметив, с какой нежностью прижала мальца к себе княгиня, поняла, что этого делать пока не стоит.
– Гляди, как княгиня с мальцом тетёшкается, – шепнула ей подруга.
– Так ей-то уже своих давно пора нянчить, а детишек боги всё не дают! – Тихо ответила Нора, незаметно поглядывая на княгиню, которая бережно касалась рыжих вихрастых волос на голове малого Свена.
– А что, княже, не сходить ли нам ещё супротив кичливой Визанщины, чтоб науку киевскую крепче помнили? – повеселев после хмельного мёда, снова молвил рыжебородый темник Руав. – Зазря, что ли, в Корчеве, пять сотен больших морских лодий стоят?