При отсутствии рукописей стихи в брошюрах являются источником текста для книг «Громокипящий кубок» и «Ананасы в шампанском».
Стихи дают варианты заглавий, датировок, пунктуации и даже лексики и могут рассматриваться как ранние редакции некоторых произведений, вошедших в «Громокипящий кубок» и «Ананасы в шампанском». Так, в брошюре «Очам твоей души» стихотворение «Идиллия» датировано: «1909. Май. Мыза “Ивановка”», а стихотворение «Это всё для ребёнка...» подписано: «1911. Октябрь». При публикации в «Громокипящем кубке» даты были сняты, так достигалось впечатление единства текстов и их якобы одномоментное создание. Даты были восстановлены только поэтапно во втором, пятом и восьмом изданиях и в ряде случаев неполно.
Анализ ранних брошюр в их хронологической последовательности даёт уникальную возможность восстановить истинный ход творческой эволюции поэта. Сравнивая состав и расположение стихов в ранних брошюрах с тем, какое место они занимают в книгах «Громокипящий кубок» и «Ананасы в шампанском», можно оценить композиционное мастерство Игоря Северянина.
В целом эти брошюры характеризуют почти десятилетний период творчества Игоря Северянина, ранее не рассматривавшийся в качестве самостоятельного.
Часть вторая
«ОТНЫНЕ ПЛАЩ МОЙ ФИОЛЕТОВ...»
1913—1918
Глава первая
ВОКРУГ «ГРОМОКИПЯЩЕГО КУБКА»
4 марта 1913 года в московском издательстве «Гриф» тиражом 1200 экземпляров вышла книга Северянина «Громокипящий кубок», которая имела оглушительный успех и открыла новый, «громокипящий» период его творчества. «Северянин через головы критиков и газет, — писал Давид Бурлюк, — готовых всегда замолчать, вдруг, сразу, стал модным поэтом, а издатели, купив право изданий за сотни рублей, продали книги в неслыханном тираже — до полусотни тысяч экземпляров».
Книга мигом исчезла с прилавков. Её читали, о ней спорили и говорили. В первые же два года после её выхода в свет она выдержала семь изданий и получила сотни отзывов читателей и критиков. Всего до 1918 года вышло десять изданий «Громокипящего кубка». Последнее одиннадцатое рукописное издание — авторукопись книги «Громокипящий кубок. Стихи 1905—12 гг.» (Эстония, Тойла, 1935 год) подготовлено поэтом в Эстонии, в Тойле, в 1935 году с примечаниями и историей книги.
Книга — миф
«Громокипящий кубок» приветствовали Александр Блок, Валерий Брюсов, Зинаида Гиппиус, Осип Мандельштам, Владислав Ходасевич, Иванов-Разум ник, Николай Гумилёв, Александр Измайлов и многие другие. По общему признанию, книга стала мифом XX века и литературным памятником эпохи. В чём же крылся секрет успеха этой прославленной книги?
Одними из секретов успеха были её своевременность и современность. Она вышла весной 1913 года, когда имя Северянина было уже известно: футуристам удалось обратить на себя внимание. И хотя многие современники отделяли Северянина от футуризма, но отдавали должное тому чувству времени, которое проявилось в «Громокипящем кубке».
«Его поэзия, — отметил Ходасевич в 1913 году, — необычайно современна — и не только потому, что в ней часто говорится об аэропланах, кокотках и т. п., — а потому, что его душа — душа сегодняшнего дня. Может быть, в ней отразились все пороки, изломы, уродства нашей городской жизни, нашей тридцатиэтажной культуры, “гнилой, как рокфор”, но в ней отразилось и небо, ещё синеющее над нами».
Причин успеха было немало, и главным была, конечно, свежесть таланта её автора. Но успех был настолько оглушителен, что вокруг «Громокипящего кубка» возникло немало легенд, бытующих до сих пор. Возникло мнение о «малообразованном и не слишком начитанном» поэте, которого создали из «ничего». Считали, что Северянин подготовил книгу по совету Брюсова, название её подсказал Сологуб, а отбор и блестящую композицию придумал основатель издательства «Гриф» Сергей Кречетов. Это вполне согласуется с тем образом Северянина, который рисовали некоторые критики, упрекая поэта в отсутствии вкуса, бессмысленности и даже рациональности.
Но были и те, кто разделял мнение Сологуба о стихах Северянина: «Я люблю их за их лёгкое, улыбчивое, вдохновенное происхождение. Люблю их потому, что они рождены в недрах дерзающей, пламенною волею упоенной души поэта. Он хочет, он дерзает не потому, что он поставил себе литературною задачею хотеть и дерзать, а только потому он хочет и дерзает, что хочет и дерзает. Воля к свободному творчеству составляет ненарочную и неотъемлемую стихию души его, и потому явление его — воистину нечаянная радость в серой мгле северного дня...»