Какой же будет его биография? Она неизбежно становится описанием жизни не только Игоря. Жизни его крупного, но не всегда заметного вершителям судеб Руси удела. Жизни всей Руси в бурную и трагическую эпоху княжеских распрей и войн со Степью. Жизни дома Рюриковичей, считавших Русь своим общим достоянием — и год за годом раздиравших ее на части. Каждый из тех эпизодов, которые высвечивают роль Игоря в истории, по-своему достоин описания. Все они создают картину той эпохи, которая породила величественный и щемящий пафос «Слова». Может быть, в этом и есть некий смысл того, что в памяти людской остался именно Игорь Святославич Новгород-Северский — амбициозный, неудачливый, безрассудный. Один из тех многих, кто готов был положить голову за свою землю и свою славу, — и тем самым только приближал катастрофу, которая грянула над Древней Русью всего через три с половиной десятка лет после его смерти…
Глава первая.
РУСЬ УДЕЛЬНАЯ
XII столетие от Рождества Христова — трагический век для Руси. Единое Киевское государство распалось почти на десяток независимых и враждующих уделов. Войны между Рюриковичами раз за разом охватывали русские земли. Князья «наводили» на родную страну наемных или союзных кочевников. Не раз и не два брат шел на брата, сын выходил из воли отца, а распрям между ближней родней и свойственниками не было числа. Все поучения и призывы мудрых политиков, духовных лиц, провидцев пропадали втуне. Русь будто спешила подготовиться к грядущей угрозе, пришедшей с востока в следующем веке, — но не к противостоянию ей, а к погибельному поражению.
Может быть, именно тогда Русь более всего была схожа с Западной Европой — краем постоянных междоусобных браней, сильных страстей и долгих личных счетов. Как ни странно, западноевропейская история Высокого Средневековья известна российской публике гораздо лучше, чем своя, благодаря, в том числе, десяткам классических романов. Наверное, для русских историков и писателей, сколь угодно романтически настроенных, в удельном периоде было нечто пугающее. «Слово о полку Игореве» — едва ли не единственная тема, касающаяся этих веков, которая удостаивалась постоянного и широкого, то есть не узкоспециального интереса. И в эпоху Российской империи, и в советские годы исследователи как будто старались особо не задерживаться в столетиях потрясения моральных норм и отсутствия цельного государства. Однако именно в такие эпохи, когда спадают цепи условностей, натура отдельных людей и всего народа проявляется ярче всего.
XII век — не только время усобиц. Это время, когда цивилизация Руси обретает собственное «я», перестает быть амальгамой из наследия древней племенной эпохи и облагораживающих византийских влияний. Прежде, в IX—XI столетиях, государство только строилось, зарождалась городская жизнь. Искренняя христианская вера, новая культура, славянская грамотность и книжность оставались принадлежностью крайне узкого слоя правящей элиты, и то поначалу не слишком твердого в восприятии новых начал. Для большинства же населения они оставались чуждыми, заемными, «греческими». В XII столетии Русь — страна уже христианская, при всех чертах двоеверия, столь ярко отразившихся в «Слове о полку Игореве». Православная вера, христианская культура стали своими. Памятники литературы X века нам неизвестны, в XI веке их единицы, в XII столетии только сохранившиеся насчитываются десятками. В едва родившихся городах по вчерашним окраинам строятся монументальные храмы — Успенские соборы во Владимире-на-Клязьме и Галиче, Михайловская церковь в Новгороде-Северском, Борисоглебский и Спасский соборы в Старой Рязани, Борисоглебский храм в Новгородке Литовском… Развивается русская иконопись. Помимо росписей стен соборов, до наших дней сохранились и некоторые иконы XI—XII веков, в основном новгородской и владимиро-суздальской школ: «Богоматерь Знамение», «Спас Нерукотворный», «Спас Златые Власы», ряд икон святого Георгия и др.