Он только-только стал правителем своего народа, унаследовав престол после смерти отца, которого подданные любили за добросердечие. Новый же султан был человеком алчным и завистливым. Более всего вожделел султан богатств соседнего острова, а там много было того, что султан желал прибрать к рукам: золото и драгоценности, железо, из которого ковали оружие, травы и специи, что превращали любую пищу в роскошные яства. Изо дня в день корабли, гружённые товарами, прибывали из-за океана и множили богатство соседнего острова, столь ненавидимого молодым правителем.
Занемог султан, захворал от зависти. Так занедужил, что даже самые учёные из учёных, самые опытные из докторов не знали, как его лечить. Все предрекали правителю скорую смерть. Скорбь его подданных была безгранична, ибо никто не знал о его завистливом злом сердце. И многие его подданные желали лишь одного – чтобы их султан выздоровел. Случилось оказаться рядом с островом одному джинну, что любил море, летал над волнами и слушал их шум. И услышал джинн это желание народа. И в тот же день явился в своём туманном обличии к постели больного.
Султан испугался неожиданного появления джинна и спросил, зачем тот здесь. Когда же услышал, какое желание привело духа во дворец, то попросил лучше исполнить его собственное, султана, заветное желание. Джинн, уверенный, что народ может желать выздоровления лишь доброму и великодушному правителю, согласился, даже не заглянув в его алчное и завистливое сердце. Тогда молодой человек собрал последние силы и пожелал, чтобы море, по которому день за днём торговые суда прибывают в соседнее царство, высохло и стало раскалённым песком. Он полагал, что тогда благополучию его соседей наступит конец.
Джинн испугался такого желания – злобного, себялюбивого, от которого появлялась горечь на языке. Но он не властен был нарушить своё обещание. И именно он, джинн, более всех любивший океан, превратил его в мёртвую песчаную равнину.
Много страшного случилось в тот день. Море воды исчезло, явилось море песка. И назвали его пустыней. Молодой султан так возликовал, что его сердце, ослабленное болезнью, и вовсе перестало биться. И жители этой страны, когда-то располагавшейся на острове, испытали печаль и гнев. Все вместе они загадали желание, искреннее и могучее, и обратили его на джинна. Они прокляли его этим своим желанием. И его, и ему подобных – всех прочих джиннов. Ибо в их глазах он не только осушил море, он отнял у них любимого султана. Желание жителей и заперло всех джиннов в бутылках. Более того: с тех пор повелось, что если кто откроет такую бутылку, обязательно должен загадывать джинну свои желания, а джинн будет их исполнять. И так будет до тех пор, пока не явится кто-нибудь, чьим единственным желанием будет освободить всех джиннов.
Анук, довольная, что довела сказку до конца, открыла глаза и увидела умоляющее лицо Джиннайи. Чего он хочет?
– Пожелай, – шепнул джинн неуверенно.
Анук нахмурилась и перевела взгляд на Пана.
– Он хочет, чтобы ты пожелала ему и всем ему подобным свободы, – объяснил шимпанзе таким тоном, будто сам он полагает случай с джинном совершенно безнадёжным. – Он, правда, не к бутылке прикован, а к колодцу, но это, полагаю, роли не играет.
– Что-что? – Анук не поверила своим ушам. – Это была всего лишь…
Сказка, хотела она сказать, но тут поняла: Джиннайя решил, что её история – правда. Но ведь она это всё только что выдумала… У джинна было такое лицо, что Анук не смогла произнести эти слова. Он так надеялся, что правда разбила бы ему сердце. Тогда девочка медленно кивнула.
– Я, – произнесла она и заметила, что в лесу повисла удивительная тишина, будто сами деревья прислушались, – я желаю… – Безумие, полный бред, но об этом лучше не думать… – …чтобы джинны с сегодняшнего дня снова были свободны и никогда больше не должны были выполнять ничьих желаний!
Ох, какая же она дура! И без подсказки Пана это ясно. Как она могла подумать, что сбудется выдуманная ею же самой сказка? Как теперь признаться в этом Джиннайе? Как объяснить, что всё вымысел? Анук готова была уже начать оправдываться, извиняться, просить прощения, как вдруг выражение лица джинна изменилось. Сначала на нём промелькнула надежда, потом – изумление, а затем туманное лицо озарилось безграничным счастьем.