Как и большинство пар, до свадьбы мы с Джо касались детского вопроса. В первый раз, когда мы в Париже прогуливались по набережным Сены поздно ночью. Прямо над нашими головами виднелась комета Хейла-Боппа: это был один из тех случаев, когда она приблизилась к Земле на минимальное расстояние. Ярко сияющая, с растянутым по небу серебряным хвостом, комета представляла собой невероятное зрелище. Я знала, что у Джо уже есть двое детей-подростков от предыдущего брака, Джоди (Джозеф Ч. Уилсон V) и Сабрина. Я собрала всю свою волю в кулак на тот случай, если он вдруг скажет, что больше детей не хочет и вполне доволен теми, что у него уже есть. Мне же очень хотелось хотя бы одного ребеночка. Не буду утверждать, будто мне не давал покоя ярко выраженный материнский инстинкт. Напротив, мне практически не приходилось иметь дела ни с младенцами, ни вообще с маленькими детьми. Просто я понимала, что жизнь без материнства не будет полной. И если есть возможность завести ребенка, я должна ею воспользоваться. Как сказала моя подруга после рождения сына: «Дети не дают зацикливаться на собственных мыслях и чувствах». К счастью, Джо быстро согласился на ребенка, и мне казалось, будто все мои мечты начинают сбываться. На следующий день ни свет ни заря я направилась к французскому астрологу Розин, которую всячески рекомендовал общий друг. До этого мне не доводилось бывать у астрологов или хиромантов, и к ее якобы удивительным способностям видеть будущее я относилась со здоровым скептицизмом. Внимательно разглядывая красочную диаграмму, подготовленную к моему приходу, она указала на небольшой символ и заявила, что у меня будут близнецы. «Нет, не у меня. Близнецы у человека, с которым я встречаюсь». — «Нет-нет, — запротестовала Розин. — Вот, его дети здесь, — сказала она, показывая на другой магический знак на круглой диаграмме, — а ваши тут». Я пожала плечами, после окончания сеанса расплатилась и вышла на улицу из роскошной квартиры гадалки на правом берегу Сены. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ я позвонила Джо из кабинета врача: «Дорогой, доктор говорит, что слышит два сердечных ритма. У нас будут близнецы». Джо издал радостный вопль.
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
замазана 1 страница
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
Я наслаждалась последними неделями протекавшей легко и благополучно беременности. Почти ничего не делала, только читала в свое удовольствие и вместе с Джо смотрела старые фильмы. Я без устали трудилась ХХХХХХХХХ с тех пор как в двадцать один год закончила колледж, и теперь рада была отдохнуть от своей сверхсерьезной работы. В декабре 1999 года врач прописал мне «нестрогий» постельный режим, и я охотно согласилась. Я так располнела, что, поднявшись на один пролет лестницы, долго не могла отдышаться. В конце концов рано утром 11 января 2000 года Джо отвез меня в больницу, а примерно через час после всех регистрационных процедур меня отправили в родильную палату. Вокруг, как мне показалось, сновали тысячи медсестер и врачей, готовых в любую минуту прийти на помощь. После необыкновенно легких и почти безболезненных родов на свет в 10 часов 28 минут утра появился Тревор Рольф Уилсон, а затем через полчаса — Саманта Дайана Финнелл Уилсон. Джо едва успел запарковать машину. Несмотря на маленький вес, они были совершенно здоровы, и врачи поставили обоим десять баллов по шкале Апгар, используемой для оценки состояния новорожденных. У Тревора обнаружили небольшое количество жидкости в легких, и его перевели в отделение интенсивной терапии для дальнейших обследований. Саманту, еще более крошечную, уложили в чистую пластиковую люльку в обычной палате, где, кроме нее, находились по крайней мере еще десять младенцев. Меня отвезли обратно в палату, и я сразу же попросила обед.
Мы с Джо были на седьмом небе от счастья и немедленно оповестили по телефону родителей и друзей о радостном событии. Мужу пришлось уехать на деловую встречу. Родители приедут только через несколько часов, прикинула я и решила немного вздремнуть. Отодвинув в сторону поднос с безвкусной больничной едой и устроившись поудобнее, я вспомнила рассказы подруг о двухдневных схватках, кесаревом сечении, необходимом для спасения плода, родах, не заладившихся в последний момент, и другие ужасы, которыми так любят пугать друг друга беременные женщины. Я была страшно довольна собой. Я легко и непринужденно преодолела один из поворотных этапов в жизни каждой женщины и теперь с нетерпением ждала, когда принесут покормить малышей. Мне следовало бы помнить, что счастье не может длиться вечно.
Поздно ночью я проснулась после неспокойного сна: сильный озноб сотрясал все тело и зубы стучали. Подумала, что организм борется с инфекцией, позвала дежурную. Сестре Гнусен, вошедшей в палату, явно не хотелось нянчиться с новоиспеченной мамашей. «Это гормоны», — бросила она, развернулась и вышла за дверь. Из больницы меня выписали на следующий день, детей по-прежнему оставили под наблюдением. Тревор лежал в отделении интенсивной терапии, и при своих двух килограммах и двухстах граммах он был похож на розового гиганта по сравнению с действительно недоношенными младенцами, весившими не больше килограмма. У меня сердце кровью обливалось при виде несчастных малюток в пластиковых камерах, подсоединенных к капельницам и пикающим мониторам. Как сказали в родильном отделении, Тревора и Саманту можно будет забрать домой в четверг — всего через два дня после их рождения. Мы с Джо чувствовали, что им рано выходить из больницы, и я умоляла врачей оставить их еще хотя бы на день. В ответ мне сурово объявили, что страховка дополнительный день не покроет, — все расходы нам придется оплачивать из своего кармана. Я без колебаний согласилась. С завистью думала, как прекрасно жилось в шестидесятые, когда каждая американская женщина после родов оставалась под присмотром врачей неделю, — не важно, были у нее осложнения или нет. Я много лет доказывала, что ни в чем не уступаю мужчинам, но теперь мне вдруг невыносимо захотелось, чтобы меня немножко побаловали и признали, что материнство — дело чрезвычайной важности.