Около трех месяцев мы постигали «Азы работы в ЦРУ», как мы любовно называли между собой вводный курс, а потом нас всех отправили на стажировки — на практике овладевать премудростями работы в Управлении. Специальная стажировка в ЦРУ сродни испытательному сроку при вступлении в студенческое братство: приходится выполнять массу нудных заданий, тратить уйму времени на доставку каких-то депеш и служебных записок в самые дальние уголки штаб-квартиры Управления или томиться в ожидании досье в необъятном подвальном помещении, известном как архив ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ, в самом начале моей стажировки ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ женщины-агенты выходили либо из секретарей, упорством и настойчивостью проложивших себе путь от письменного стола к оперативной работе за границей, или из жен оперативных сотрудников, которым надоело сидеть дома с детьми, в то время как их мужья жили такой интересной, яркой жизнью профессиональных шпионов. Гораздо реже встречались женщины, не попадавшие ни в одну из упомянутых категорий, но эти дамы, уже в возрасте, жесткие и несгибаемые, сумевшие одержать победу вопреки глубоко укорененной дискриминации, пугали меня. Мне приходилось иметь с ними дело во время первых стажировок, и я восхищалась их целеустремленностью и стойкостью, но ясно сознавала, что ради карьеры в ЦРУ им пришлось пожертвовать счастьем в личной жизни. Большинство из них по вечерам дома ждала только кошка. В моей группе числилось человек пятьдесят, чуть меньше половины — женщины. Из них всего трем-четырем было суждено стать оперативными агентами. Возможно, по неведению, свойственному молодости, или по наивности я не числила себя в авангарде нового ЦРУ. Я просто хотела добиться успеха в работе и совершенно не задумывалась, что могу столкнуться с дискриминацией по половому признаку.
Чаще всего меня отправляли на стажировку в Европейский отдел ОД. По большей части работа мне нравилась, хотя она и сводилась к заданиям вроде «пойди принеси», и я с замиранием сердца считала дни до отправки на «Ферму» для оперативно-боевой подготовки. Наконец настал долгожданный миг, когда я сложила вещи в машину и отправилась на юг вместе с другими молодыми стажерами. По сравнению со многими курсантами, с которыми я начинала обучение в ЦРУ, стажировок у меня было больше и длились они дольше: ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ, в результате — еще один курс подготовки. Согласно полученному ранее предписанию ЦРУ, я сказала друзьям и родителям, что ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ уезжаю из Вашингтона на «курсы», — какие именно и для чего, уточнять не следовало. Никто особенно не допытывался, — по крайней мере, лично меня никто не расспрашивал. У всех моих друзей, не связанных с ЦРУ, было полно своих забот: все устраивались на работу, и курсы были делом само собой разумеющимся. Только родители и брат знали, где я работаю на самом деле. Мы с мамой решили не сообщать об этом дяде, ее брату, который когда-то служил в ВВС и пилотировал реактивные самолеты, — он бы лопнул от гордости, узнай, чем я занимаюсь на самом деле, и вряд ли сумел бы держать язык за зубами. Я летела на «Ферму» как на крыльях — так мне не терпелось начать подготовку. Успешно пройдя эту ступень, я окажусь, как никогда близко к настоящей полевой работе в качестве оперативного агента.