Дело в том, что Уильямс нужен полковнику сегодня, но для чего? Для того ли, чтобы защитить его от дружков Мэтсона? Я огляделся. Гильз на полу не было. Вивиан не пришло бы в голову их подобрать. Надо проверить на верхней палубе, где лежит Мэтсон, хотя вряд ли там что-то есть. Да и какая разница, сравнивать все равно не с чем. И все-таки хорошо бы удостовериться, что Мэтсон и его друг убиты из одного пистолета. Тогда стало бы очевидно, что это Уильямс: один ствол, один убийца.
Я поддел труп ногой и перевернул. Затем нагнулся и ощупал карманы в надежде найти бумажник. Его не оказалось. Поскольку люди редко выходят из дома, не имея хотя бы водительского удостоверения, очевидно, что документы забрали. Убийца не хотел, чтобы жертву опознали. Хотя это уже не важно. Я и так собирался затопить яхту, а наличие второго трупа только вынуждает поторопиться.
Оставалось найти клапаны. У меня ушло полминуты, чтобы разыскать их, и еще две, чтобы открыть. Из дюжины отверстий в полу хлынула вода. Пока я дошел до трапа, вода скрыла ступни и продолжала быстро прибывать. Яхта, правда, затонет часа через два или три. Многовато, но к рассвету «Карусель» уже будет на пути ко дну, а я — на пути домой со множеством вопросов и ужасным осадком в душе.
Я вернулся в каюту и обошел ее по кругу, подталкиваемый неуловимым ощущением, будто я что-то пропустил. Поводил узким лучом по стойке бара и стене позади нее. За стойкой мелькнули экран телевизора и видеомагнитофон. Я остановился и пригляделся повнимательнее. На видеомагнитофоне горел огонек. У меня появилось очень странное и не очень приятное чувство.
Я подошел, включил телевизор и нажал на видеомагнитофоне кнопку воспроизведения. Через десять — пятнадцать секунд я понял, что не ошибся. Я уже видел этот фильм сегодня. Мне показывал его полковник. Сомнений не оставалось, это было кино с Вивиан в главной роли: последнее творение Рэнди Мэтсона.
Я погасил фонарь и какое-то время стоял в темноте, собираясь с мыслями. Маловероятно, что можно застрелить двух человек из-за скабрезного фильма. Но оставить кассету, раз уж пошел из-за нее на двойное убийство? Запаниковать и забыть ее могла Вивиан, но только не Уильямс, который в свое время вместо расписок использовал человеческие уши. Значит, если кино ни при чем, то что за чертовщина здесь произошла? Недостает какого-то звена. Тут в памяти начало всплывать, что полковник рассказывал об украденных у него результатах исследования. Пока яснее не стало, но потом, на берегу, стоит над этим поразмыслить.
Я стал думать о Вивиан. Чувство, одолевавшее меня, было смесью злости, грусти и любопытства. Она должна находиться в отчаянном положении, раз втянула меня в такую передрягу. Она позволила использовать себя как приманку, чтобы я сделал грязную работу за ее отца. Это, конечно, не ее идея, таков был генеральный план полковника, но в чем суть игры? Погибло два человека, но за что?
Что до меня, то единственное, почему я не чувствовал себя законченным идиотом, — это пятьдесят тысяч дома под раковиной и еще пятьдесят в будущем. Я немедленно дал себе слово, что получу оставшиеся деньги, даже если придется расколотить кувалдой весь этот стеклянный дом. Затем у нас четверых — я, полковник, Уильямс и Вивиан — будет небольшое заседание. Жду не дождусь его. Осталось только вернуться.
Теперь пора уходить. Все ответы на берегу. Я прошел к площадке для ныряния и осмотрелся. Кругом простиралась чистая водная гладь. Свет исходил только от луны. Тонкие перистые облака проплывали на запад вместе с ночью, как длинные белые челны, подгоняемые с востока тихим морским ветерком. Какая прекрасная ночь, и какой же я дурак.
Я отвязал байдарку и налег на весла. Остановился в нескольких сотнях футов от яхты, съел протеиновый батончик и запил водой из фляжки. Затем проглотил две капсулы, содержащие эфедрин, кофеин и женьшень. Протеиновый батончик переварится часа через два, и тогда содержимое капсул быстро поступит в кровь, дав заряд энергии как раз в тот момент, когда начнет понижаться содержание сахара в крови. Мне совершенно не хотелось принимать таблетки,[7] я и так без проблем проделал бы обратный путь, но ночь оказалась полна неожиданностей, и будет скверно, если меня застанут врасплох.
Ровное и сильное течение уводило на север, и не было других вариантов, кроме как плыть по нему. Значит, я причалю к берегу чуть южнее форта Лодердейл. Я так сосредоточился на гребле, что надолго забыл о «Карусели» и перестал оглядываться, словно яхта уже стала частью прошлого. Внезапно я вспомнил о ней, остановился и развернул байдарку. Издалека яхта походила на тень, но даже в слабом свете равнодушных звезд я увидел, что корма начала крениться. Так выглядит умирающий левиафан, еще не до конца смирившийся со своей участью. Несколько мгновений я смотрел на корабль, потом поплыл дальше.