Я услышал, как Уильямс тихо выругался, заметив разбитое стекло, потом выругался еще раз — уже громче, — когда машина не завелась. Сидя на корточках в темноте, я дьявольски улыбнулся. Услышав скрип открываемого капота, я выглянул из-за багажника, служившего мне укрытием. Постояв несколько секунд, Уильямс с грохотом захлопнул капот, не переставая сыпать отборной бранью. Он с подозрением огляделся, но поделать ничего не мог. Я видел, как он звонит кому-то по мобильному. Матерясь вполголоса, он направился в сторону Вашингтон-авеню. Наверняка собрался в любимый клуб Вивиан «Угольки». Я подождал, пока он скроется за углом, и побежал к машине.
Развернувшись, я погнал по Мичиган-авеню в обратную сторону. У парка повернул налево и проехал несколько кварталов на восток в сторону неоновых огней Вашингтон-авеню. Мне удалось припарковаться напротив круглосуточного магазина. Всего полквартала отделяло меня от главной улицы, где тротуары были запружены народом, а машины стояли в плотной пробке. Влажный воздух пропах китайской кухней. Я бережно нес под рубашкой пистолет, как пропуск на вечеринку к смерти.
Есть на земле места, которые, кажется, появились из ничего сразу такими, какими ты их знаешь. Я имею в виду некоторые кафе и клубы, которые процветают и благоденствуют, в то время как другие предприятия прогорают, едва открывшись. Я не раз наблюдал подобное за годы, прожитые на Саут-Бич. «Угольки» как раз принадлежали к первой категории. Мэтсон вместе с Ником и еще несколькими пассивными партнерами[17] открыли заведение за несколько месяцев до нашего знакомства, и в первый же вечер у двойных позолоченных дверей собралась толпа, гудящая в нетерпении, как комары после долгого дождя.
Здесь развлекались шейх и Космонавт. Манекенщицы покачивались на танцплощадке, как пальмы на ветру. Наверху, в VIР-отделении, мне приходилось видеть такое, что обычно происходит в мотелях, в комнатках с зеркальными потолками, клопами и почасовой оплатой. Я думал, что никогда не появлюсь здесь снова, равно как считал, что больше никогда не увижу Вивиан. Похоже, в обоих случаях я ошибался.
По меркам Саут-Бич было еще рано, всего двадцать минут первого, но к «Уголькам» уже тянулась длинная очередь. Со стороны океана пригнало дождевую тучу. Люди прижимались спинами к стене и старались укрыться под низкими карнизами занавешенных окон второго этажа. Я стоял на противоположной стороне улицы под навесом у входа в салон татуировок и смотрел, как они мокнут. Косой дождь падал с яростью, рождающей джунгли, обезьян-ревунов и наводнения. Вода заполнила сточные желоба и выплескивалась на тротуар, отступала, но поднималась снова.
Очередь медленно продвигалась к двери, где высоченный Сидни сверял имена со списком приглашенных — эдакий святой Петр у райских врат, который следит, чтобы грешники не попали на Небеса. Сидни был одет в белую, расшитую блестками мантию, делавшую его похожим на невесту-великаншу, жениху которой не позавидуешь. Желтый парик, контрастировавший с черным цветом кожи, не добавлял ему привлекательности. Трудно поверить, что когда-то он работал в Детройте тренером по карате, — пока не увидишь, как он коротким ударом вырубает какого-нибудь буяна.
Я дождался, пока дождь немного стихнет, и побежал ко входу. Двое вышибал по бокам у Сидни выпрямились и приготовились дать мне пинка под зад. Сам Сидни посмотрел на меня сверху вниз, словно я был водяным жуком, плывущим по поверхности озера. Даже без каблуков он был бы выше меня на три дюйма, на каблуках — на все шесть или семь. Уже фута за четыре я почувствовал запах его духов, который вызывал у меня далеко не романтические чувства. Как обычно, он перестарался с макияжем. Губы были накрашены помадой цвета лиловых орхидей, тушь уже начала стекать по лицу, темному и красивому, как у актера Дензела Вашингтона.
— Привет, Сидни, — сказал я. — Не говори, что не помнишь меня.
Он захлопнул книгу приглашенных жестом, каким проповедник после мессы закрывает Библию.
— Будь я проклят! Вы только посмотрите, кто пришел! Ты где пропадал, сушеное бремя белого человека? Я думал, Господь призвал тебя. Либо он, либо дьявол, одно из двух! Последний раз мы виделись, когда играли в пул[18] в той ночной забегаловке за библиотекой, помнишь?
— Помню. У тебя тогда украли парик.
— Беда с этим захолустным городишкой, Джеки, — посетовал он. — Снимешь на минутку волосы, как их тут же сопрут.