— Здравствуйте. Кто это? — спросила Бет Стюарт.
— Джек Вонс, — произнес незнакомый голос.
— Чем я могу помочь, мистер Вонс?
— Я приехал на несколько дней. Я хотел узнать, могу ли зайти.
— Зачем?
— Послушайте, я проделал долгий путь, чтобы отнять у вас всего пару минут.
— Зачем? Снова извиниться? Мистер Вонс, послушайте. Я только что положила цветы на могилу мужа. Что тут еще скажешь?
— Я знаю, — ответил я. — Я видел их: желтые розы. Я положил свои рядом.
Бет Стюарт глубоко вздохнула.
— Хорошо, мистер Вонс, — сказала она. — Приходите.
Бет Стюарт встретила меня у двери своего домика на обрамленной деревьями улице. На лице ее застыло подозрительное выражение. Это была высокая, красивая женщина чуть старше тридцати с высоким лбом и ясными, умными глазами. Судя по одежде, она собиралась в церковь. Она пригласила меня в маленькую тесную гостиную. В черном шезлонге напротив телевизора угнездился футбольный мяч. Я поднял его, сел и огляделся. На стенах висело множество фотографий, но вряд ли вид изображенного на них человека наведет меня на радостные мысли. Вместо этого я принялся рассматривать футбольный мяч, чтобы куда-нибудь спрятать взгляд.
— Он принадлежит моему сыну.
— Его зовут Роберт? — спросил я.
Бет Стюарт посмотрела на меня так, словно я говорил на незнакомом языке. Принимая во внимание обстоятельства, она вела себя крайне любезно, но я ощущал, что за стеной усталой вежливости скрывается огромная сила. Она ушла на кухню, вернулась с кувшином холодного чая и пристально наблюдала, как я наполняю сначала ее стакан, а затем свой.
— Чем я могу помочь, мистер Вонс? — спросила она.
Ни один из нас не притронулся к чаю. Стаканы просто играли роли двух свидетелей. Я положил мяч на пол рядом с шезлонгом, сунул руку в карман и извлек оттуда банковский чек на сорок тысяч.
— Я бы положил деньги на счет доверительного фонда, но служащая в банке сказала, что фонд куда-то перевели. Куда — она не знала. В общем, я решил, что мальчику могут потребоваться средства на колледж или что-нибудь в этом роде.
Она взяла чек, несколько мгновений изучала его, а затем положила на полированный журнальный столик и пододвинула ко мне. Выглядела она сурово и строго, но это не стало для меня неожиданностью.
— Спасибо, мистер Вонс. Мы и так прекрасно справляемся. Ваши деньги нам не нужны. Я уже простила вас, как учит Господь. Если вы сами не в силах себя простить, я с этим ничегошеньки не могу поделать.
Я отхлебнул чаю и поставил стакан на журнальный столик. Несколько мгновений я смотрел на ковер, соображая, что можно сказать. Когда я поднял глаза, Бет Стюарт с вызовом встретила мой взгляд.
— Вы правы, миссис Стюарт, — произнес я. — Я, пожалуй, пойду. Извините, что отнял у вас время. Спасибо за чай.
— Пожалуйста.
Бет Стюарт поднялась. Намек вполне ясный: шагай отсюда, парень.
Я потянулся за чеком, но потом снова сел.
— Послушайте, — сказал я. — Возможно, вы сможете мне помочь. Не знаю. Я пытаюсь что-то сделать. Вы понимаете?
Она взглянула на меня, губы ее задрожали, но, видимо, она давно научилась держать себя в руках. Дрожь исчезла, словно ее и не было. Не знаю, кого она видела перед собой. Возможно, человека в безвыходном положении, потому что Бет Стюарт внезапно переменилась в лице. Тут словно сама собой распахнулась дверь, и в гостиную ворвался мальчик лет десяти с баскетбольным мячом под мышкой. Он начал взбегать по лестнице, но, увидев меня, резко остановился. Я встал.
— Ты кто? — смело спросил он.
Высокий парень — для своего возраста. На нем были надеты просторные атласные баскетбольные трусы. Я сразу узнал в нем отца.
Я посмотрел на его мать. Мы застыли, глядя друг на друга.
— Это мистер Вонс, — сказала Бет Стюарт.
Она поколебалась мгновение, затем добавила:
— Он знал твоего отца.
Глаза мальчика расширились, он медленно сошел по ступенькам и несколько мгновений внимательно смотрел на меня, словно, гуляя по незнакомому городу, вдруг увидел новый памятник. Я в смятении покосился на его мать. Она кивнула. Мы с мальчишкой пожали друг другу руки. Я не знал, что делать и что говорить.
— Ты знал моего отца? — недоверчиво переспросил он, словно отец был великим древним героем наподобие Геракла — таким могучим и далеким, что каждый его знакомый автоматически поднимался до уровня мифа.