— Приведи мою дочь, Харгадур, и поскорей, — произнес верховный уставшим голосом. — Наши гости не умеют ждать.
В глазах храмовника блеснули странные огоньки, он вежливо поклонился и исчез за воротами храма. Фарамонда стали грызть сомнения: а не удумал ли старик, какую пакость. С него станется, терять нечего. Может решил уничтожить сферу?
Внутри дернулось, в животе закололо холодным иголками, он тут же схватился за меч, угрожающе зазвенел металл.
— Если будешь юлить — убью на месте! — рыкнул Фарамонд.
— Он не станет, — ответила Леонор спокойно, кажется уже пришла в себя, выглядит как и прежде уверено, лишь между бровями пролегла глубокая морщина.
Фарамонд однако, оружия не спрятал, так и стоял с мечем, когда ворота распахнулись. В комнату быстро вошел уже знакомый высокий, с темными до плеч волосами раненый храмовник. Достаточно было взглянуть ему в лицо, чтобы сразу понять: девушку он не привел.
Леонор и Фарамонд переглянулись.
— Где Калиэль? — спросил жрец, поднял тонкие седые брови.
Храмовник торопливо огляделся по сторонам, глаза живые, никакой враждебности, что уже подозрительно. Фарамонд обратил внимание на его расслабленные мышцы, руки двигаются слишком уж вяло, мужественный подбородок более не выпирает вперед, а в глазах чрезмерно много мягкости и уступчивости. Храмовник больше напоминал женщину, но не внешне, внутренне.
— Калиэль мертва, — ответила Леонор, подняла взгляд черных как ночь глаз. — Твой рыцарь зарезал ее как свинью. Она долго визжала, пока я перерезала ей глотку. — Ты принес ее голову?
— Да, госпожа, — послушно ответил храмовник, — как вы и велели.
Фарамонда будто окатили из ведра холодной водой, в голове прояснилось: так вот откуда загадочный блеск, вялые движения! Леонор подавила волю стражника арканом, и тот послужил живым орудием мести!
Губы жреца задрожали, ноздри гневно раздулись, красные глаза вспыхнули недобрым пламенем. Рука взметнулась вверх, проворно и резко, кончики пальцев загорелись кроваво — красным огнем колдовства. Леонор не стала ждать, пока жрец метнет заклятие, ударила заготовленным арканом прямо в сердце. Невидимая стрела вылетела из глаз, воздух загудел, в нем запахло грозой. Сгусток темной энергии впился в жреца, но разлетелся брызгами, как лед об стену.
Вокруг Горгадора загорелся огненный ореол, красные вспышки бежали по гладкой поверхности мрамора, под ноги сыпались яркие горячие искорки. Он выставил руку вперед, будто держал в ней незримый меч, шагнул вперед прямо на Леонор.
— Ты заплатишь за ее смерть, — прошипел свирепо жрец.
За его спиной из воздуха возникли два громадных, похожих на драконьи, крыла. Только не кожистые, а из жидкого огня, багровые языки пламени побежали от них во все стороны, очертили круг.
Леонор воззвала к могучей силе старшего аркана, темная злая сила побежала через нее с ревом и клокотанием. Брызги черноты сорвались с кончиков пальцев, следом за ними потянулись длинные хвосты серого дыма. Раскаленные сгустки мрака налетели на жреца, как рой слепней, стали ударять в пламенный кокон, оттуда выстреливали тонкие струи огня, разрывали черноту в клочья, но и защита утончалась, с каждым ударом свечение пламенного круга все слабей.
— Ну же, Горгадор, неужели это все на что ты способен? — рассмеялась Леонор. — Это все чему научила тебя бездна за тысячи лет?
На лбу жреца вздулись от напряжения вены, проступили тугими канатами сквозь кожу, пот катился градом, заливал глаза. Он пропускал все слова мимо ушей, пускай распинается ведьма! Сейчас главное закончить связующее заклятие.
Леонор надоело играть со жрецом, она зачерпнула еще силы, на этот раз столько, что перед глазами поплыло, в висках заломило, мимо воли широко распахнулся рот. Она вдохнула, так жадно, что кольнуло в легких. Подготавливать аркан не было времени, ударила грубой силой, ее хватит, чтобы расплющить целую армию, не то, что одного жреца!
Фарамонд шустро отскочил ей за спину, чтобы не раздавило могучим колдовством, точно неповоротливого жука. Как раз вовремя, там, где стоял, поднялась стена черных как ночь копий. Острия мигом развернулись в сторону жреца, тот закрыл глаза и что — то сбивчиво шептал, его голос с каждым ударом сердца становился все тише, суше. Уже не слышно, все заглушил рев темной силы.