Пожалуй, она тоже хотела бы ополоснуться от пыли, крови и пота. Пару минут Наёмница спорила с собой, но соблазн пересилил. Какой странный, странный день сегодня, будто сон. А во сне делай что хочешь. Когда Вогт отплыл подальше, она сдернула с себя рубаху и короткие, обрезанные выше колен штаны и плавно, бесшумно, гибко скользнула в воду, такую холодную, что дух захватило. Плечо прострелило болью, но затем успокоилось. Пусть это и сон, вода казалась вполне настоящей, даже более настоящей, чем в прошлом, может потому, что сейчас она смогла сосредоточиться на ней полностью. Будучи всегда в окружении недобрых людей, Наёмница привыкла уделять максимум внимания тому, что считала угрожающим, и минимум всему остальному. В действительности она редко видела реку, даже стоя на берегу.
Вогт появился из темноты и завис в воде с раскинутыми руками, выжидающе уставившись на нее. Наёмница не сомневалась, что его блестящие глаза видят в темноте гораздо лучше, чем ее собственные. Она осторожно подплыла к Вогту и застыла в той близости, что любое волнение воды могло заставить их тела соприкоснуться. Вогт не догадывался о ее намерении смутить его. Наёмница молча, с холодной яростью смотрела на него, уже понимая, что у нее ничего не получилось. Внезапно она ощутила его пальцы, прикоснувшиеся к ее выступающим ребрам, и отпрянула.
— Ты такая худая, — удивился Вогт.
Наёмница отвернулась и с головой погрузилась в воду. Она поплыла сквозь холодную упругую толщу и вынырнула в отдалении, жадно глотая воздух. Вогтоус нагнал ее, и они поплыли на почтительном расстоянии друг от друга.
— Если бы ты… — начал он.
— Нет, — отрезала Наёмница.
Она выбралась на берег первой и небрежно отряхнулась от воды, словно животное. Пользуясь темнотой и занятостью Вогта, она развернула зеленый плащ и запрятала кинжал под выступающей из земли петлей древесного корня. Затем собрала свою одежду и прошла дальше по течению, отыскав место, где берег спускался полого к воде. Постирав одежду, Наёмница развесила ее на деревьях, а сама завернулась в зеленый плащ. Его она не стала мочить полностью, застирав лишь окровавленный край. Кровь въелась и не отстирывалась. Даже в слабом свете, исходящем от месяца, Наёмница могла разглядеть пятно. Она безнадежно поскребла пятно ногтями и скривилась. Что ни делай, кровь никогда не смывается полностью. Вот, например, ее ладони — поднеси их к лицу, и почувствуешь хорошо знакомый металлический запах.
Расплескивая воду, подплыл Вогт. На мелководье он уселся на дно. Белые коленки торчат из воды, мерцают, как две белые кувшинки.
— Я бы ни за что не стал брать одежду умершего человека, — заявил он.
— Он не «умерший», он убитый, — фыркнула Наёмница. — Не делай вид, что не улавливаешь разницу. Он не от старости загнулся. Ему помогли. А именно — отделили его башку от тела, — Наёмница улавливала, что Вогт просто отказывается ее слушать. Паршивец умеет отключать слух. Однако в его молчании она улавливала возражение. — Заткнись, — потребовала она, хоть он так и не произнес ни слова.
Под всевидящим взглядом Вогта Наёмница плотнее завернулась в плащ и легла. Завтра она уж точно сумеет отделаться от этого недоумка, но ночь придется провести в его компании. Хотя тот факт, что от блаженного монашка не стоит ожидать гадостей, кажется довольно утешительным. Едва ли она проснется от того, что в нее вонзили нож по самую рукоятку — а такое случалось. Или от того, что ее вдавили в землю и выдыхают ей в лицо вонь гниющих зубов — такое тоже случалось, и это была большая ошибка с его стороны. Нет, убить она его не убила. К чему такое милосердие, когда можно выколоть глаза и оставить жить. Все, что ему осталось, — это просить подаяние. Вероятно, он уже подох с голоду.
Вогт запыхтел, тоже устраиваясь на ночлег, и вжался грудью ей в спину. Наёмница лягнула его ногой. Вогтоус благоразумно отодвинулся, но все же остался достаточно близко, чтобы его дыхание шевелило волоски на ее макушке. Наёмница поднялась, отошла на пять шагов от него и там легла. В каждом ее движении сквозила злость, которую она усилила втрое, чтобы он четко уяснил — лучше держаться от нее подальше.
Ее веки смыкались сами собой. Вогт же был полон энергии. Он не мог лежать спокойно. Тем более молча.
— Как все-таки хорошо, что я тебя нашел! Просто здорово!
На его месте Наёмница бы так не считала. Впрочем, будет он задыхаться или истекать кровью — у него хватит времени, чтобы осознать свою ошибку.
— Я обдумывал план дальнейших действий. И у меня появилась идея, — Наёмница молчала, и Вогт подсказал: — Какая идея?
— Какая идея? — тяжело вздохнув, повторила Наёмница. Он ведь не отвянет, пока не добьется своего.