Но не спросил.
Наёмница уныло побрела последней, ощущая, как веревки все туже затягиваются на горле. Если она не предпримет «неразумные действия», то неминуемо наступит удушение. А если предпримет, то уже никогда не сумеет себя собрать. Выбор довольно сомнительный. Неудивительно, что ей не по себе.
Голова раскалывалась.
***
— Что тебе известно обо мне, оборванка? — спросила Шванн, не оборачиваясь.
Вогт шел следом, не замечая ни тепла, ни света, ни пения птиц, и благоговейно придерживал край ее подола, чтобы он не волочился по траве.
«Этого не может быть, — подумала Наёмница во внезапном озарении. — Ничего этого не было раньше. Да я в жизни не видела ни единого замка!» На секунду она твердо уверилась: Шванн никогда не существовало, но затем она с удивлением обнаружила, что в действительности много слышала о Шванн. Что в стране нет женщины могущественнее. Что даже кочевники не смеют нарушать пределы ее владений. Что вся ее прислуга — исключительно отпрыски знатных семейств, и им запрещено поднимать взгляд на Шванн, ведь она столь прекрасна, что мужчины, единожды посмотрев на нее, впадают в тоску — в ущерб их обязанностям, а завистливые женщины начинают ее ненавидеть.
Наёмница не знала, насколько все это правда, но сама уж точно возненавидела Шванн и горела желанием придушить ее, хотя едва ли это было связано с красотой хозяйки замка. Наёмница и до встречи со Шванн хорошо понимала, какая она — темная, худая и взъерошенная. Ну и что? Однако в присутствии рыжей стервы она ощущала себя не только уродливой, но и ничтожной — и именно это доводило ее до безумия. Она не была ничтожной! Наверное…
Интересно, впадет ли Вогт в тоску?
— Я слышала, что ты — куртизанка, — с улыбкой, более похожей на оскал, ответила Наёмница после долгого молчания. На самом деле формулировка была несколько иной — «фаворитка правителей». Что ж, суть-то одна и та же. — Что, я достаточно много о тебе знаю?
— Ну, а кто ты, можешь не рассказывать. Я сама все увидела, — очаровательно осклабилась Шванн. — Не то чтобы на лбу написано, но что-то вроде, не так ли, оборванка? — она ввинтилась взглядом Наёмнице в висок, где под покрывалом волос сверлило и жгло клеймо.
— Это только мое дело, — ответила Наёмница со смертельным холодом в голосе. Но как бы она ни стремилась уничтожить противницу своей ненавистью, та оставалась неуязвимой для нее.
Шванн рассмеялась.
— Не думаю.
Одновременно они обратили взгляды на Вогта. Он улыбался.
— А кто такие куртизанки?
«Хорошо, что он недоумок», — подумала Наёмница.
— Он не недоумок, — сказала Шванн.
— Я не недоумок, — подтвердил Вогт.
— Как тебя зовут, оборванка? — лениво осведомилась Шванн. Снисходительность в ее голосе сменилась настороженностью.
— Наёмница.
Шванн задумчиво потерла подбородок.
— Это твое настоящее имя? — уточнила она каким-то особым тоном.
— Нет, — вставил Вогт. — Не настоящее. У нее нет имени.
— Нет имени? — повторила Шванн эхом, как Вогт когда-то.
— Нет. Совсем, — радостно подтвердил Вогт.
Если бы Наёмница могла, она бы просочилась сквозь почву и унеслась подводными водами прочь отсюда.
— И что? — спросила она вызывающе.
Шванн развернулась так резко, что подол, удерживаемый Вогтом, обмотался вокруг ее лодыжек. Хотя она и стремилась скрыть волнение, но Наёмница видела его в ее сжатых губах, в блеске ее глаз, в том, как замерли ее руки, вскинувшиеся, как будто они собирались что-то схватить.
«Зачем ты сказал ей? — повернувшись к Вогту, спросила Наёмница одним лишь взглядом, опасаясь даже пошевелить губами. — Зачем?!»
Вогт пожал плечами.
— Игра, — глубокомысленно и громко ответил он.
Если бы не подавшая голос Шванн, Наёмница бы его придушила.
— Я устала, — капризно заявила Шванн. — Я хочу побыть одна, мне нужно отдохнуть. Сейчас вас отведут в замок. Приведите себя в порядок. То, что вы бродяги, меня мало волнует. А вот соответствующий запах я терпеть не могу. Вечером вы мне понадобитесь.
Казалось бы, Наёмница должна испытать облегчение. Но вместо этого ее терзало тоскливое чувство. Хотела бы она знать, когда эта сучка их отпустит — если отпустит вообще. И что так взволновало Шванн в том обстоятельстве, что у Наёмницы нет имени?
— Мы хотим есть, — сказала Наёмница.