Сквозь стены пробился зловещий смех, пламя на факелах затрепетало, а Эрандур вскоре вернулся с обычным кухонным ножом и колуном в руках. Он протянул мне нож рукоятью вперед, и Толфгар снова разрыдался при виде оружия.
– Итак, Нелмар… Где он? Как выглядит? Есть ли у него прозвище? – тихо поинтересовалась я, отставив булаву в сторону и догадавшись, что сейчас буду убивать Брата Бури далеко не в последний раз.
– Он… истинный норд. Он в Виндхельме!.. Наверное… Я точно не знаю, но в Маркарте его нет! Все его называли Нелмар Освобожденный. Из-за его прошлого…
Я пальцем проверила остроту ножа. Даже не порезалась. Но так даже лучше. Получится сделать больнее.
– Вилку, к сожалению, не нашел… – протянул данмер.
«ЛОЖЬ! – пророкотал Молаг Бал. – Ты не взял её, потому что на самом деле боишься! Страшишься того, что можешь совершить! Однако не стоит бояться этого здесь! Иначе я сокрушу тебя!»
Я вздрогнула, а Эрандур спокойно и задумчиво посмотрел на алтарь Принца Насилия.
– Тебе не позволят сделать этого… – пространно сказал он. – Она не позволит. Это не входило в сделку, не так ли?
– Вермина? – прошептала я одними губами, но жрец не ответил. Впрочем, как и Молаг Бал. Святилище застыло, будто время свернулось, загустело подобно давно пролитой крови. Как бы то ни было, я не планировала прекращать игру. Раз уж Эрандур что-то понял, значит, нужно продолжать.
Моя рука ловко пролезла между прутьями, сквозь ошметки недогоревшей стеганки коснулась Толфгара, и пальцы ухватились за небольшой, как мне показалось, шмат плоти между ног. Норд в нелепой попытке спасти своё достоинство отпрянул и выставил вперед руки, но в его спину впились шипы, а в запястья воткнулись металлические иглы, не дав и малейшей возможности сопротивляться. Он вытаращился, закусил губу от страха и часто задышал, поняв, какая судьба его ждет.
Рука с ножом стремительно проскользнула сквозь прутья, лезвие зарылось в тень и легко вошло под кожу. Толфгар истошно заорал, задергался всем телом. Но коленями напоролся на шипы, а я с силой надавила на нож и, отделив необходимое, вытащила окровавленные руки из клетки.
На ладони кровоточили не член и яйца – лишь съежившийся бесформенный кусок плоти. Такой же жалкий и маленький, как его обладатель. Воющий и держащийся за промежность.
– И вот эта мелочь доставила нам обоим столько проблем, – я бросила отрезанные части в чашу перед ликом Молага Бала, и раздался хохот Принца Насилия. Огонь на факелах вспыхнул столбами.
«Ты на верном пути! Сокруши этого червя! Снова и снова!»
Вогнав нож в живот Брата Бури по рукоять, услышала, как он захлебывается собственными криками, пока Молаг Бал смеется и рычит:
«Продолжай!»
Шипы опустились вниз, Эрандур поудобнее перехватил колун обеими руками.
– Любопытно, – протянул данмер вдруг. – Сможет ли Молаг Бал вернуть его из мертвых, если отрубить голову?
Я потерла друг о друга окровавленные ладони и с интересом посмотрела на восстанавливающееся тело норда.
– Давай проверим…
«Жалкие черви! – самодовольно провозгласил Принц Насилия. – Вы сомневаетесь во мне?!»
Толфгар, очнувшись, даже не успел ничего сказать, когда топор с чавканьем опустился на его шею и… застрял. Колун оказался недостаточно острым, чтобы отрубить голову одним ударом, и данмеру пришлось бить трижды, чтобы достичь желаемого. Кровь брызгала во все стороны и перепачкала даже стены пещеры. И норд умер не с первого удара.
Сомневаться в одном из сильнейших даэдра действительно оказалось глупо. Голова приросла, чего нельзя было сказать о члене, который так и лежал в чаше на алтаре, как подношение Молагу Балу. Раз Принц Насилия смеялся, значит, эта забава пришлась ему по нраву.
– Хватит… – взмолился Толфгар. – Умоляю… Я больше не могу… Вы хотите знать про третьего? Я… я все расскажу… – он держался за горло и задыхался, как выброшенная на сушу рыба. – Его звать Селкир, хороший парень родом из Камня Шора. Молчаливый. Он… обычный шахтер. Я знаю, что талморцы убили его семью за поклонение Талосу. Знаю, что он единственный спасся. Чудом смог сбежать… Только после этого взялся за оружие и пошел к Ульфрику!
– Где он теперь?
– В гарнизоне форта… В Пределе. Сангард. Это около границы с Фолкритом и Вайтраном!
– Хорошо, – я повертела нож в руке, обошла норда вокруг и схватила за волосы, заставив его смотреть на себя. – Не такой уж ты и Несокрушимый, оказывается. Теперь видишь, что в беседе нет ничего сложного? Или не видишь?
Он охнул, когда нож вонзился в его глазницу, задергался, пытаясь вырваться, но лезвие быстро и плавно вынырнуло и вошло во второй глаз, а потом прочертило темную полосу на его горле. Толфгар побулькал, захлебываясь воплем и кровью, и снова упал замертво. Я вдруг осознала, что с каждым разом это становится все легче и интереснее. Каким же ещё способом лишить его жизни? Топор в руке Эрандура, хищно сверкая, намекал на четвертование, и я кровожадно оскалилась.
Крики Толфгара стали для меня музыкой триумфа. Кажется, именно этого я и ждала все бессонные ночи в Виндхельме, когда мечтала утопиться. Хорошо, что я победила свои страхи и выжила. Звук ломающихся костей врага – вот ради чего стоит жить.
Потом руки и ноги прирастали обратно. Оставалась только пролитая кровь, покрывающая каменный пол святилища сплошным густым слоем, сверкающим в ярком свете разгоревшихся факелов.
Мы отрезали и отрубали все, что можно отрубить и отрезать. Вскрывали, прижигали, вырывали, прокалывали и просто увечили. Наблюдали, как он беспомощно ползает, воет и гадит под себя. Я смеялась, когда он в очередной раз умирал. Эрандур оставался серьезным и сосредоточенным, как целитель на операции.
– Что ещё тебе от меня надо? – выл Толфгар. – Я все сказал и больше ничего не знаю… Мне очень жаль, что тогда…
– Извиняться не имеет смысла. Уже поздно, – оборвала я его невнятную сбивчивую речь. – Отрекись от бога, которому ты поклоняешься, он тебя всё равно не спасет. Прими власть Молага Бала, раз уж ты и так насильник…
Норд громко всхлипнул и часто закивал. Так часто, будто утратил способность прямо держать голову.
– Да-да… я согласен! Клянусь! Кто угодно, только прекратите! – пропищал он не своим голосом. – Я отрекаюсь от Талоса и согласен служить Молагу Балу! Отныне и навсегда!
Я отбросила нож в сторону, взяла булаву и вновь размахнулась. «Сломанный» Толфгар даже не сопротивлялся, лишь склонил голову в полном принятии своей участи.
Когда булава с хрустом опустилась на голову, оружие вдруг сверкнуло бледно-зеленым светом, а ржавчина ссыпалась с нее мелкой пылью. С удивлением отдернув оружие, увидела, что оно выглядит восхитительно и устрашающе. По острым блестящим шипам перетекали зеленые прожилки, в которых переливалась сила даэдра, как кровь по сосудам.
«Хорошо… Хорошо! – довольно прошипел Молаг Бал. – Алтарь и Булава восстановлены, а душа этого ничтожества будет вечно умирать и возрождаться в Хладной Гавани!»
– Во имя отмщения и во славу твою, лорд Бал! – с азартом произнесла я.
«Что ж, ты заслуживаешь награды! Можешь взять это оружие, если хочешь, а если нет… Хм… Я обещал снять с тебя проклятье… Так тому и быть! Ты свободна от пут предательницы и будешь благословлена мной!»
– Благословлена? – удивленно переспросила я, а голос Молага Бала с новой силой сотряс пространство святилища. Он загромыхал, заставляя трещать камни, составляющие свод пещеры.
«ТЫ ЗАБЕРЕШЬ МНОГО ЖИЗНЕЙ, И НИКТО БОЛЕЕ НЕ ПОСМЕЕТ СЛОМАТЬ ТЕБЯ, ДЖУЛИЯ ОКТАВИЯ! НО И ТЫ ВПРЕДЬ НИКОМУ НЕ ПОДАРИШЬ ЖИЗНЬ! ТАКОВО МОЁ БЛАГОСЛОВЕНИЕ!»
Лорд Насилия захохотал, но его смех скоро умолк, растворившись в воздухе и оставив от себя лишь зыбкое эхо и запах свежей крови.
– Что он имел в виду? – Эрандур встал вплотную ко мне и взглянул на останки Толфгара, лежащего в луже крови и превратившегося в то, что мы делали с ним весь вечер. Кучу истерзанной плоти.
– Не знаю… – я в замешательстве отошла назад, чувствуя себя как-то иначе. Не могла объяснить ощущение странной пустоты, поселившееся в разуме и груди. Я-то думала, что буду радоваться, когда узнаю имена, и наконец, отомщу, но теперь внутри остались лишь сомнения и усиливающаяся с каждой секундой боль в животе. Она жгла огнем и медленно спускалась вниз, скручивалась и нарастала.