Я нервно сглотнула подступивший к горлу ком.
– Да.
– Ясно, – убито прошептала Бхусари.
– Вот и умницы. А теперь за дело.
Мы с каджиткой обошли стражницу и побрели вниз по мосткам. Чем ниже мы спускались в котлован, тем отчетливее доносились мерные звуки ударов кирки о камень и частый кашель женщин. Здесь тоже царил полумрак. Редкие развешанные на стенах факелы едва освещали шахту, от которой в сторону отходили два темных коридора.
Я первой подошла к длинному деревянному столу, взяла в руки кирку и положила в ящик. Опыта работы в шахте у меня не было – я не имела ни малейшего понятия, как и с какой силой нужно бить камень, чтобы отковырять от него хоть кусок! Кажется, нужно было учиться этому, а не придумывать изощренные способы убийства Брата Бури… Пусть я поступила жестоко, пусть начала уподобляться им, но, как и прежде, считала, что лишь восстановила справедливость и не более того.
Но с добычей руды теперь будут сложности. Я обхватила ящик руками, отошла от стола и добрела до дальнего края котлована. Поместила ношу под ногами и уставилась на стену. Так. Все же хорошо, правда? Ну, я хотя бы жива.
Бхусари встала рядом со мной, с точностью повторив мои движения, и неуверенно ударила по стене. Я тоже один раз ударила и по рукам прошла волна неприятной дрожи. Поморщившись от ощущения, вновь посмотрела на стену и не увидела даже трещины от своего удара. Оказывается добыча руды нелегкое дело, а наколотить много в первые дни у меня явно не получится. Настроив себя, что придется терпеть голод, поняла, что уже хочу есть и пить.
Чтобы отвлечься, начала потихоньку бить стену и считать удары. На ударе эдак пятидесятом от стены отвалился небольшой кусок, размером с палец, но я тут же с гордостью поместила его в ящик. Лучше, чем ничего.
– Почему ты здесь? – вдруг спросила Бхусари вполголоса.
– Убийство. А ты? – прошептала я, опасаясь, что нордка даже сверху может нас услышать.
– Кража. Попытка кражи.
И вдруг меня озарило. Бхусари – имя той самой каджитки-наложницы, обокравшей главаря бандитов в форте Дунстад. Именно её искала Акари, с которой мне как-то довелось путешествовать!
– Акари нашла тебя? – тихонько поинтересовалась я.
Каджитка удивленно повернулась ко мне, сверкнув в полумраке зелеными глазищами.
– Меня нашла Гильдия воров, – подмигнула она.
Я нервно усмехнулась, продолжая колотить стену киркой. Ну вот, завела первое полезное знакомство в тюрьме. Глядишь, и приспособлюсь. Может, и протяну здесь несколько лет… Кстати, а надолго я тут? Стражник у ворот сказал, что до самой смерти. Надеюсь, он пошутил. Только совсем не смешно. Но это же не может быть правдой!
Отовсюду раздавался почти непрерывный кашель, перекрывающий порой даже звонкий стук кирки. Мы с Бхусари пару раз пытались поговорить, но не могли расслышать слов друг друга и бросили эту затею. Если повысить голос, не ровен час нас услышат и пристрелят. А несмотря на все случившееся, жить мне до сих пор хотелось.
Правда, ладони от непривычной работы быстро покраснели и кожу начало щипать. Подлечиться не было возможности, и я пыталась перехватить кирку поудобнее, но в результате она только выскользнула из онемевших ноющих пальцев и с грохотом упала.
Показалось, что на мгновение мир вокруг меня замер. Прервалась добыча руды, кашель затих, я услышала своё дыхание и медленно, не оборачиваясь, наклонилась за киркой. Подобрав инструмент, продолжила работать, терзаясь множеством вопросов. Когда же будут кормить и поить? Будет ли перерыв на сон? Где здесь туалет?
Начала наблюдать за другими заключенными, осторожно поворачивая голову и косясь по сторонам. Никто не отходил со своих мест. Я увидела только спины тощих грязных женщин, непрестанно машущих кирками и кашляющих. Заметила, что они бьют не часто, но довольно сильно и решила сменить тактику добычи руды.
Время словно остановилось. Голод и жажда накатывали все сильнее, в животе довольно громко заурчало. И что от меня останется здесь? Как выбраться? Я хочу немедленно выбраться!
По щекам потекли слезы обиды. С дозорным Тураном все вышло случайно, а Толфгар сам виноват! Я не должна из-за этого быть здесь! Я потеряла Мьол, а теперь нас разлучили с Эрандуром, и скоро мы с ним потеряем себя в этой проклятой шахте! Но что я могу сделать, находясь здесь? Беспомощная и жалкая… Как Толфгар в клетке!
– Эй, не плачь! – шепнула мне Бхусари. – Ты же слышала эту нордку…
– Но это несправедливо… Так не должно быть… – шмыгнула носом я. – Это же он меня изнасиловал!
Каджитка не ответила. Прижав уши к голове, она грустно взглянула на меня и продолжила пытаться добыть хоть немного руды.
Для меня прошла целая вечность, прежде чем стражница крикнула:
– Отбой!
Удары кирки резко прекратились, я положила инструмент возле ящика и повернулась к мосткам. Нордка, орчанка и те двое громил притащили деревянный ящик и бочонок и остановились неподалеку от стола. Я только теперь заметила подъемник, стоящий справа от него.
– Для новеньких! – гаркнула нордка. – Руду кладете на подъемник, получаете паёк, идете в загон.
– Загон? – я вопросительно посмотрела на Бхусари. Она пожала плечами, но мой вопрос услышала и другая женщина. Нордка, которая могла бы составить конкуренцию не только стражницам, но и самой Утгерд Несломленной из Вайтрана. Огромная, высокая, крепкая. С квадратным грубым лицом, делающим её немного похожей на мужчину, и спутанными светлыми патлами.
– Спать пойдем, – тихо проворчала каторжница. – Другая смена работать будет.
Я заняла очередь и, когда подошёл мой черед, сложила незначительную добычу на подъемник, получив за это горбушку черствого хлеба и жестяную кружку воды с металлическим привкусом. Воду я выпила одним огромным глотком, отдала кружку стражнице и впилась зубами в хлеб. Но каторжницы не спешили есть сразу. Все женщины двинулись в обратную сторону, к узкому темному коридору, откуда выходили заспанные грязные заключенные из второй смены.
Измученные, болезненного вида женщины: нордки, имперки и даже эльфийки в оборванной холщевой одежде. Пахло от них хуже, чем от нищих. Когда каторжницы вышли, «Утгерд», как я её про себя назвала, подтолкнула меня внутрь коридора.
– Это спальня, – буркнула она. – Сральник слева от двери, если тебе нужно.
По запаху я сразу поняла, где туалет. А еще из «загона» тащило прелым сеном и гнилью. Поморщившись, я вошла внутрь, на ходу глотая хлеб, и в темноте уселась на мягкое сено. Возле меня потоптались другие женщины, рядом разместилась Бхусари, активно грызущая хлеб. Ненадолго воцарилась тишина, а потом мерные звуки ударов множества кирок из котлована возобновились.
– Как вас звать, новенькие? – грубый голос той нордки я узнала даже в темноте.
– Бхусари, – грустно отозвалась каджитка.
– Джулия Октавия, – ответила я.
– А я Хель.
– Может, вы заткнетесь? – раздался тонкий недовольный возглас.
– А может, я тебе уши оторву? – рыкнула Хель. Кто-то тихо засмеялся.
Я тоже горько усмехнулась. Несмотря на усталость, уснуть оказалось сложно. Я свернулась калачиком рядом с Бхусари, ставшей моей подругой по несчастью, чувствуя, как под слоем сена что-то копошится. Насекомые или крысы, наверное. И неизвестно, что из этого хуже, и можно ли питаться крысами.
Но когда-нибудь это точно закончится. В момент моей смерти или чуть раньше. Всю ночь мне снились залитые солнечным светом заснеженные вершины Предела и березовая роща в предгорьях Брумы, где мы с дедом когда-то давно ловили бабочек.
========== Глава сорок первая. Жертва Эрандура ==========
Смены тянулись за сменами, удары кирки отмеряли секунды, а куски руды начали стойко ассоциироваться с едой. Голова превратилась в гнездо вечно голодных, кусачих вшей – стоило больших трудов не отвлекаться на них во время работы. Я стала частью шахты Сидна. Пахла отвратительно, ладони покрылись мозолями, сознание заполнилось отупляющим безразличием к действительности.