– Оправдываюсь, но не знаю зачем, – Эдриан пожал плечами. – Я никогда не хотел обладать такой силой. И поэтому не всегда знаю, как правильно поступить. И Брелина послала меня… к тебе, – он натянуто улыбнулся. – Сказала, что ты много знаешь про даэдра.
У меня сердце оборвалось от последней фразы. Интересно, что Брелина имела в виду, рассказывая мужу об этом? Хотела, чтобы он меня придушил как даэдропоклонницу?
В замешательстве взглянув на довакина, я невнятно произнесла:
– Не то чтобы много… Но кое-чем интересовалась.
– Мы скоро уезжаем, и я хотел бы получить ответ: что это такое? – он подошёл к столу и положил на бумаги небольшой, размером с яблоко, металлический куб, явно двемерской работы. Во-первых, я заметила характерный для двемеров угловатый орнамент. А во-вторых, эта слабо светящаяся штуковина с синими прожилками, выглядела так непонятно, что пользоваться ею могли только двемеры.
– М-м, двемерский куб? – встала с кровати и наклонилась над столом, разглядывая изрезанные узорами грани. – И где ты это нашёл? Если правильно помню, даэдра и двемеры никак связаны не были… Вторые, наоборот, никому не хотели поклоняться. Насчёт древностей тебе больше посоветует Арнел Гейн. Он уже давно изучает всякую старину, от нордских руин до двемерских городов.
Эдриан хмуро выслушал меня, с пониманием покивал, но мне показалось, что воспринял далеко не всё.
– Я ищу Древний Свиток, – вдруг высказал он. Я выпрямилась и одарила его скептическим взглядом.
– А я хочу стать императрицей, – съязвила в ответ, не удержавшись. Эдриан коротко усмехнулся в бороду.
– Тоже мне, королева Потема! – буркнул он. – Дело в том, что Ураг гро-Шуб рассказал мне об одном человеке по имени Септимий Сегоний. И тот знает, где находится Древний Свиток. Скоро я отправлюсь за ним, но… тот учёный в пещере…
Потеряв нить рассказа, я потрясла головой.
– За учёным или за Свитком?
– Да, он живет в пещере. В смысле ученый… Тьфу! – довакин засмеялся. – У учёного мы вчера были вместе с Брелиной и Лидией. На острове. И Септимий немного не в себе. Он уже много лет пытается открыть какой-то огромный куб, похожий на… – Эдриан, не найдя подходящего сравнения, ткнул пальцем на куб, что мерцал на столе, – на этот! А учёный не ест и не спит, и им управляет какая-то многоглазая хрень со щупальцами! – голос довакина стал звучать немного истерично. – Она разговаривала со мной!
– Подожди-ка, – я снова оборвала невнятное повествование. – Ты сам-то хорошо спишь?
– Не знаю! – выкрикнул норд, и я на всякий случай перелезла через кровать на другую сторону комнаты. – Ничего уже не знаю! Это существо назвало себя Хермеус Мора. И оно велело мне исполнить просьбу Септимия и заполнить этот куб кровью меров: фалмера, данмера, орка, альтмера и босмера…
– Похоже, ты прекрасно знаешь, что это такое, – нервно усмехнулась я, а мысли в голове в ужасе метались. Неужели ещё один даэдрический лорд делает свой ход и таким образом пытается завлечь меня в игру? Они разве могут одновременно призывать меня на испытания? Или это испытание вовсе не для меня?
– Ты знаешь, кто такой Хермеус Мора? Это ведь даэдра? Оно злое? И как я должен заполнить эту штуку кровью?! – с криком Эдриан схватил со стола куб и протянул мне.
Я вжалась спиной в шкаф, и снова раздался стук в дверь. На сей раз негромкий и тактичный. Эрандур осторожно заглянул в комнату и, увидев немую сцену с кубом, замешкался на пороге, не зная, уйти или выяснить, что происходит.
– Эрандур! – обречённо пискнула я, сделав жалобное лицо. Он понял, что надо остаться и прошёл. Эдриан опустил руку с кубом и отпрянул к столу.
– Я ничего не сделал, – проговорил он.
Данмер обвёл комнату тяжёлым взглядом, подошёл, закрыв меня собой от довакина. Пусть он был безоружен и в рясе, но это бы не остановило самоотверженного жреца, даже в случае неравной схватки с драконорожденным.
– Что ты здесь делаешь? – прямо спросил он у Эдриана. Норд провёл пальцами по глазам и присел, обречённо глядя на куб, лежащий в ладони.
– Мало мне драконов, теперь ещё многоглазая сущность заговорила, – произнёс довакин. – Я всего лишь пришёл просить помощи, потому что не знаю, кто ещё мог бы объяснить мне, что делать? – он пересказал Эрандуру ту же историю о Септимии Сегонии, что и мне.
В присутствии друга я уже чувствовала себя в безопасности, но понимала – утро не задалось. Теперь на весь день настроение насмарку.
– Если даэдрическая сущность вдруг обратилась к тебе, то это ещё не повод отвечать на её призыв, – заметил жрец.
– Ну да, конечно, не повод, – фыркнула я. – Ничто у них там, – указала пальцем вверх, – не происходит без причины. Эдриан не может просто проигнорировать Хермеуса Мору.
Я чуть не выпалила «как и мы Боэтию», но решила при довакине не делать столь неоднозначных заявлений.
– Вот и я подумал, – вздохнул норд. – Что ему от меня надо?
– Того, что ты довакин, может быть достаточно? – я спросила у Эдриана, но посмотрела на Эрандура.
– Хермеус Мора, Принц Запретных Знаний. Может, он просто хочет тебя изучить? – жрец пожал плечами. – А для этого тебе придётся решить головоломку.
– Септимий сказал, что нужна кровь ныне живущих меров, но куб не реагирует на кровь Брелины… – Эдриан вдруг покраснел. – Мы попробовали ей уколоть палец. Этого мало? – норд с надеждой взглянул на данмера.
– Не в прямом смысле, – со знанием дела заявил Эрандур. – Оно жаждет не крови, а большего. Смертей.
– Почему? – нахмурилась я, опускаясь на кровать. Эдриан и вовсе лицо потерял. Побледнел как полотно, глаза вытаращил, рот приоткрыл, словно хотел что-то сказать, но забыл все слова в одно мгновение.
– Смерть это очень сильная вещь. Мощнейшая чёрная магия всегда завязана на причинении вреда, боли или убийстве… – жрец осёкся. – Я не должен этого рассказывать. Эти знания не несут ничего кроме тьмы.
– Но как знание может быть светом или тьмой? – возразила я, косясь на двемерский куб в руке Эдриана, не сводящего заинтересованного взгляда с данмера. – Лишь тот, кто владеет им, решает в какую сторону повернуться.
– Нет, Джулия, это не совсем так. Когда ты получаешь некое знание, тёмное, запретное, оно начинает овладевать тобой. Жажда познания иссушает не хуже голодного вампира. И даже благие цели могут погубить множество жизней. Вместе с тем появится соблазн применить это знание. Уж поверь мне, – печально поведал Эрандур.
– Но почему надо именно убивать? – подал голос Эдриан. – Что произойдёт при смерти эльфов? Я должен понимать это!
– Энергия. Смерть это всплеск энергии. Последний, мощный. Кровь, пролитая в момент смерти, может оживить этот треклятый ключ! Это некромантия, – нехотя пояснил жрец, не вдаваясь в лишние подробности. – Но прошу тебя, Эдриан, не делай этого. Не знаю, что прятали двемеры за печатями, зачарованными на смерть. Но это, наверняка, нечто непостижимое и ужасное, раз сам Хермеус Мора заинтересован.
– Смертельная печать, – повторил довакин. – И как-то связано с запретными знаниями… Понятно, зачем именно я понадобился Хермеусу Море. Я вполне способен убить пять разных эльфов.
– Чтобы сымитировать одну смерть двемера? Получается, эта штуковина что-то вроде чёрного камня душ? – я удивленно захлопала глазами, уже не стремясь скрыть своих начальных некромантских познаний. Информация просто в голове не укладывалась, но Эдриана теперь было искренне жаль. Даэдра просачиваются в душу, как вода в сухую тряпку, стоит только на мгновение дать слабину. А довакину ещё предстоит мир спасать от драконов. Так он, не ровен час, и Тамриэль разрушит в поисках запретных знаний…
Эрандур кивнул, Эдриан поставил куб на стол и рывком встал.
– Там, в пещере стоит точно такой же здоровенный куб. Двемеры спрятали в нём нечто настолько страшное, что для открытия кто-то из них должен был пожертвовать собой?! – он в ужасе проговорил сделанный вывод. – Какое-то смертоносное оружие?!