– Один против десяти выстоишь? Или думаешь, Волендранг действительно спасёт от Боэтии? – цинично ухмыльнулась я. – Нет. Он сейчас спас нас от смерти, может быть. Потому что они почувствовали силу молота, но, на самом деле, Боэтия хочет другого. Она хочет испытать, насколько глубоко моё коварство и на кого я смогу обменять твою жизнь.
– Но ты не сделаешь этого, – пришёл к выводу данмер.
– Как минимум потому, что это не так просто.
– Только из-за этого?
Я промолчала. Пока общая картина представлялась мне нечеткой, и удалось прояснить только отдельные моменты. Игра даэдра включает в себя аспекты каждого принца, от которых я отказываюсь или принимаю. Опасность, исходящая от них, тоже разная. Например, Вермина и Мерунес Дагон уже предлагали мне убить Эрандура, чтобы получить их благосклонность, а Клавикус Вайл, Намира и Азура хотели отыскать в моей душе нечто иное.
Перед Боэтией и её последователями мы, так или иначе, проявились, но разве я могла приставить кинжал к горлу друга? От одной только мысли в животе что-то скручивалось в узел и ныло. Поэтому надо было придумать, как пройти испытание, но при этом избежать его. А это действительно непросто.
По мере спуска по горной тропе небо просветлело окончательно, но кажется, уже наступил вечер. Серые облака сомкнулись над Виндхельмом, и снова пошёл снег. Город виднелся вдали за пеленой непрерывно сыплющихся снежинок и даже издали вызывал чувство тревоги.
Когда мы миновали фермы и добрались до конюшен, стемнело, но пара аргониан с факелами в руках, стоящие возле лодки, ждали нас с широкими зубастыми улыбками на мордах.
– Я же говорила, – произнесла Бегущая. – Ну что, есть там святилище?
– Ещё какое! – я скривилась в кислой улыбке. Настроения шутить не было, зато при мысли о печёной картошке с рыбой появился аппетит.
Мы загрузились в лодку, которая, мерно переваливаясь через слабые волны, доставила нас до доков Виндхельма. Вечером тут было спокойно – пара патрульных стражников, покачивающиеся пришвартованные корабли и шум реки. Хорошо–Знает–Болота привязал лодку у невысокой пристани, а я принялась наблюдать за расхаживающими туда-сюда Братьями Бури. Интересно, отреагируют ли они на прибытие чужаков, или дела аргониан принципиально не привлекают их внимание, пока те сидят в трущобах?
Душу больше не сковывал страх, когда я видела синие стеганки и щиты с головой медведя. Медленно проследовав к аргонианскому блоку, осталась дожидаться друзей и смотреть, как рыжий отблеск факела, подрагивая, удаляется к воротам Виндхельма.
За дверями тесного жилища ящеров стоял умопомрачительный запах еды. Нас пригласили на общий ужин, и я села рядом с Бегущей, благодарно приняв угощение. И внезапно меня посетила странная и пугающая мысль, от которой я поперхнулась рыбой.
Что если увести аргонианку к святилищу Боэтии и там принести в жертву? Это бы избавило меня от возможной работы на Тёмное Братство и смерти от их рук. Осталось только как-то отделаться от Эрандура, а это будет посложнее, чем заманить подругу на гору с даэдрическим святилищем. Да и подойдет ли Бегущая вместо данмера?
– Что с тобой? – голос жреца вытряхнул меня из мыслей и вернул в реальность аргонианского блока к тарелке с остывающей картошкой и недоеденным куском отварного лосося.
– Где? Что? – встрепенулась я.
– Отсутствующий взгляд, потеря аппетита… – начал перечислять Эрандур.
– Задумалась.
– И судя по виду, снова о спасении мира, – заметил друг, разделяя картофелину на две части.
– Не совсем, – я спешно принялась за еду, чтобы не вызывать подозрений, и несколько раз поблагодарила Бегущую–по–Траве и её мужа за приглашение к ужину.
Мысль о жертвоприношении аргонианки пришлось отвергнуть. Она слишком хитра и уже знает о святилище. Обмануть её не получится. Да и куда я дену Эрандура? По голове его ударю и сброшу в Белую Реку? Другого способа отделаться от пристального внимания жреца, я не знала. Он ведь даже заметил мою внезапную глубокую задумчивость, поэтому сразу раскусит, если я решусь принять вызов Боэтии и начну выбирать жертву при нём.
И куда меня только несёт? Выбираю жертву. Наверное, и впрямь место мне в Тёмном Братстве или в культе даэдропоклонников.
Закончив ужин, я помогала аргонианкам отмывать посуду в бочках с водой – хотелось отплатить за гостеприимство, не тратя септимы.
Бегущая больше не намекала на нашу с ней общую тайну. При остальных аргонианках она вела себя приветливо и жизнерадостно, показательно сетовала на холод и тоску по Чернотопью, но не давала никакого повода для подозрений в чем-либо.
Тогда же я поняла, как мне нужно себя вести. Никто не должен подозревать меня ни в чём. Особенно те, кто меня уже знает.
Но взор Боэтии прилип ко мне. Я чувствовала её странное навязчивое внимание даже за каменными стенами аргонианского блока. Госпожа Интриг будто дышала мне в спину и наблюдала за каждым шагом. Жадно читала каждую мою мысль.
И даже ночью во сне я видела лишь удушливую тьму и слышала скрежещущие кличи фалмеров, рыщущих вокруг. Меня преследовали дурманящие запахи жжёной плоти и крови. А когда я проснулась, то поняла, что должна делать.
***
Треугольный вход в ледяную пещеру, больше похожий на широкую трещину в скале, вовсе не вызывал желания войти внутрь. Само это место, находящееся на повороте тракта, ведущего к Винтерхолду, буквально сочилось гибельным холодом и тьмой. Изнутри грота несся пробирающий до костей вой ветра.
Я собралась с духом, посмотрела во тьму ледяного коридора и осторожно двинулась внутрь.
– Ты уверена? – гулкий голос Эрандура раздался из-под шлема.
– А разве искатели приключений не занимаются чем-то подобным?
– Искатели приключений ищут сокровища, а не мстят чудовищам, – проворчал жрец.
– А если какой-нибудь тролль съел чьего-нибудь друга? – с улыбкой предположила я, остановившись на месте нашего бывшего лагеря. Тут даже прогалины от костра не осталось, не то что следов происходящего.
Эрандур тоже остановился.
– Здесь? – спросил он.
– Угу, – утвердительно кивнула, оглядывая обледенелые стены. – Вот прямо тут, – указала на правую, возле которой когда-то лежал мой спальник.
– Не продолжай, я понял. Какие теперь ощущения?
– Странно, – призналась я и призвала огонек. – Как будто всё происходило в другой жизни с другим человеком. Чувствую, что это изменило меня. И теперь я ежесекундно стремлюсь стать сильнее, чтобы не допустить повторения этого… Или остановить подобное во всем мире раз и навсегда!
– Твоё желание похвально, но мир несправедлив. И видит Мара, я тоже пытаюсь сделать его лучше.
Я не удержалась от проявления чувств, и моя ладонь легла на плечо друга, даже сквозь тканевую перчатку ощутив холод эбонитового наплечника. Взгляд невольно зацепился за трещину на нагрудной платине – последствия боя с Махулаком.
– Пошли, – скинула с плеч рюкзак, достала из него двемерский куб и устремилась вглубь пещеры. Увидела, как из-под глыб пробивается тонкий ручеек и стремится в тот самый зал, в котором случилось одно из самых кровавых сражений в моей жизни.
В сверкающем льдом своде пещеры застыла звенящая, непроницаемая тишина, поглощающая даже моё частое взволнованное дыхание. Под ногами не осталось ни одного трупа фалмера, ни даже кусочка лапки коруса. Слепые монстры либо всё сожрали, либо утащили в глубины пещеры, чтобы сожрать там.
Я убрала куб в кошель, обнажив Сияние Рассвета, размотала светящуюся рукоять, и зал заискрился льдом и инеем, как тысячами бриллиантов.
– Ну, где же вы теперь, твари?! – озлобленно крикнула я, и эхо понесло мой голос по коридорам, отражаясь от сталактитов. Отзвук крика раздался откуда-то сверху. Я запрокинула голову и в ужасе уставилась на круглую, выдолбленную в потолке нору, откуда, видимо, в прошлый раз нас и атаковали. Эрандур тоже увидел лаз и отошёл на пару шагов назад.