– Ну, Джулия Октавия, – сказала сама себе. – Ты готова.
Эти подбадривающие слова были столь же необходимы, как воздух. Мне казалось, что шрамы на щеке будут перетягивать всё внимание гостей, и это начинало беспокоить мою прежде равнодушную к внешности натуру.
Алвор вскоре вернулся и переоделся в чистую светло-голубую рубаху с вышивкой на воротнике, наряженная Сигрид в красном платье заплетала косу дочери. Когда все, наконец, были готовы, я вышла из дома в сопровождении кузнеца и его семейства.
Меня сразу ослепило яркое тёплое солнце. С погодой для свадьбы Камилле и Свену повезло несказанно – редкие облачка проплывали по насыщенно-синему небу точно лодки по реке. Чувствовалось, как природа вокруг пробуждается, слышались песни птиц и гомон собирающихся на праздник людей.
Позади «Ривервудского торговца», во дворе, расставили лавки и соорудили деревянную резную арку, под которой установили небольшой алтарь Мары. Под аркой стоял мрачный как серая туча жрец. У меня сложилось впечатление, что он собирается проводить похороны, а не свадьбу, но потом я увидела, как шевелятся его губы, и поняла, что он сосредоточенно повторяет про себя речь. Он ведь так всех гостей перепугает!
На лавках уже расселись некоторые из приглашенных: дети нетерпеливо ёрзали в ожидании, а взрослые вели ленивые беседы о погоде. Все деревенские явно достали свои лучшие наряды. Среди знакомых я не нашла глазами только Фендала и Дельфину. Босмер, наверное, решил не приходить, чтобы не бередить остывшие чувства, а где хозяйка трактира – осталось для меня загадкой, которую не слишком хотелось разгадывать.
Я прошла между рядов лавок к арке, и, как показалось, взгляд Эрандура приклеился ко мне, но также возможно, он, прокручивая в голове сочиненную речь, просто смотрел в никуда. Улыбнувшись другу, села с краю ближайшей к алтарю лавки, чтобы услышать первую свадебную речь данмера. Семейство Алвора разместилось позади меня, а рядом села старуха Хильде – мать Свена.
Даже она принарядилась для праздника – на её чепчике я заметила вышивку и кружево, а на пальцах пару серебряных колец. Платье льняное, простого кроя, но явно новое и не ношеное. Старуха, с подозрением щурясь, поглядывала на жреца – возможно, её беспокоило, что прибыл не норд, а данмер.
Я частенько оборачивалась, чтобы посмотреть, что происходит вокруг, и узнать, не идёт ли невеста. Пока заметила только трех бардов – двух мужчин и одну девушку, несущих инструменты к столам, вокруг которых уже начали суетиться нанятые Луканом работники.
Началось всё слишком внезапно. Чересчур увлеченная наблюдением за бардами, я не обратила внимания, что вокруг уже собралась вся деревня, а Свен первым подошел к алтарю и встал справа от Эрандура, со счастливой улыбкой поглядев сначала на Хильде, а после и на меня. Парень нарядился в шелковую голубую рубаху с шитьем на воротнике – на солнце нити вышивки серебрились. Кажется, на всех мужчин деревни одежду шил один и тот же портной и, похоже, что из одного куска материи.
Музыканты вступили с медленной мелодией, и по толпе гостей прокатился взволнованный вздох. Я снова обернулась и увидела невесту.
Камилла Валерия не шла, она грациозно парила меж рядов лавок и была так восхитительно прекрасна и нежна, что мне со своей помятой физиономией оставалось только, разбежавшись, прыгнуть со скалы. Вместо восторга невестой, присущего большинству гостей, я почувствовала лишь собственное несовершенство и, кажется, это было ненормально. Само собой, я должна была радоваться, однако не получалось испытывать ни гордости за себя, ни счастья за молодых. Не получалось спокойно вглядываться в её прекрасное лицо, прикрытое вуалью полупрозрачной фаты с венцом из белых роз на голове или восхищаться фасоном роскошного шелкового платья. Все мысли сводились к тому, какая же я страхолюдина. И что во мне Мьол нашла?
А о Белранде даже думать не хотелось. Он не шёл ни в какое сравнение с тем же обаятельным Свеном с его длинными волосами пшеничного цвета и ясным вдохновленным взором серо-голубых глаз.
Невеста подошла к алтарю, и я перевела взгляд на Эрандура, который гордо выпрямившись под аркой, смотрел на невесту с застывшей светлой печалью в рубиновых глазах. Это был повод насторожиться.
Камилла остановилась напротив Свена. Он приподнял её вуаль, ахнул, а его старая мать, сидящая рядом со мной, сначала всхлипнула, а потом тихонько заплакала от счастья. И настало время Эрандура выступать со свадебной речью.
– Сегодня под благословением Её Милости, – торжественным тоном начал жрец, – мы чествуем свет и любовь и встречаем новый союз двух особенных людей, ибо каждый, кто любит, прекрасен, а всякий, кто любим, становится непобедимым.
Я услышала, как за спиной громко всхлипнула Сигрид. Музыка бардов смолкла, и тишину заполнил глубокий голос данмера:
– Однако любовь, дарованная нам свыше, требует от нас беречь её, хранить её тепло, в горестях и счастье, – жрец посмотрел на меня, но быстро отвёл взгляд, обращаясь к жениху и невесте. – В трудах и веселье, в болезнях и здравии… Порой нам кажется невозможным пронести через годы свет истинной любви, но лишь она согреет нас во мраке холодной зимней ночи, и лишь дыхание Мары и Милость Её помогут в преодолении жизненного пути. Сегодня здесь вы видите двух возлюбленных, которые сейчас станут едины в свете Её. Свен, согласен ли ты взять в жены Джулию… простите, Камиллу Валерию, оберегать её, защищать и любить покуда смерть не разлучит вас?
В первые несколько секунд я не поняла, почему некоторые гости, включая жениха и невесту, вдруг повернулись ко мне. Потом начало доходить. От стыда захотелось провалиться сквозь лавку в Обливион, лишь бы только исчезнуть из поля зрения всего Ривервуда. Оказывается, путать имена в ответственный момент не только моя прерогатива! Я боялась поднять взгляд, уши и щеки вспыхнули так, что, наверное, от них заструился дым.
– Да! – решительно произнес Свен, пока я продолжала смотреть на свои ноги, пытаясь сохранить остатки самообладания.
– Камилла Валерия, согласна ли ты взять в мужья Свена, – продолжал жрец, как ни в чем не бывало, – и хранить тепло вашей любви, пока смерть не разлучит вас?
– Да… Я согласна! – пропела девушка.
– Тогда светом Милости Её, я благословляю вас и объявляю мужем и женой! Обменяйтесь кольцами и… скрепите свой союз поцелуем.
Выдержке и собранности Эрандура можно было только поразиться. Я тут от стыда горела, а ему хоть бы хны!
Спустя мгновение жених и невеста утонули в нежном поцелуе, а гости разразились радостными криками, свистом и аплодисментами. Я подскочила с лавки и присоединилась к всеобщей радости, попутно думая о том, что мне надо ещё разок окунуться в реку.
Барды заиграли бодрую танцевальную мелодию, через которую пробился чуть хрипловатый радостный крик Лукана:
– Прошу всех к столу… Парами!
Во время речи жреца столы были уставлены блюдами и вином, и лёгким ветерком по деревне разносился выбивающий слюну запах жареного мяса, рыбы, сыров и приправ.
Вопреки приглашению, я подошла к алтарю и остановилась перед женихом и невестой.
– Поздравляю вас…
– Подумать только, чуть на тебе не женился! – хохотнул Свен, а Камилла засмеялась, прикрыв рот ладонью.
– Я б на это поглядела, – подмигнула мне она и, подцепив молодого мужа под руку, потянула его за собой к столу.
– Первое зелье ядовитое, – еле слышно промолвил замерший у алтаря Эрандур.
– Ты был просто бесподобен! – выдала я. Зачем заострять внимание на столь незначительной проблеме?
– Зато повеселил народ, – скис жрец.
– Что-то я не слышала смеха, – я подцепила данмера под локоть и прижалась к нему грудью, шепча: – И не вздумай теперь хмуриться весь праздник! Пошли к столу! Я гляжу, уже мёд наливают…