Когда мы с Эрандуром подошли, Ворстаг прокашлялся и заговорил:
– Норды частенько говорят эту фразу. Да встретишь ты смерть с мечом в руке. То ли пожелание, то ли благословение, то ли проклятье. Великая честь погибнуть в бою. Её ждет Совнгард.
– Нет никакой чести в выпущенной из засады стреле, – проронила я, подошла к алтарю и наклонилась, чтобы поцеловать Мьол в лоб. В последний раз провести пальцами по её светлым пышным волосам и заглянуть в глаза, чтобы не увидеть былого огня и решимости. Смерть обратила их в стекла, в последнее мгновение поймавшие и сохранившие первый рассветный луч. Я опустила веки Мьол и отступила на шаг назад, исторгая из себя слова не прощания, не любви и не горя. Слова, наполненные жаждой отмщения, ослепляющим гневом и ненавистью.
– Ворстаг, скажи мне его имя.
Комментарий к Глава тридцать седьмая. Да встретишь ты смерть с мечом в руке
В отзывах к этой и всем последующим главам можно материться. Мы движемся к началу конца… зловещая пауза
========== Глава тридцать восьмая. Страшная правда ==========
Ворстаг хмуро взглянул на меня, переменившись в лице. Суровое выражение превратилось в явное замешательство.
– Имя? – переспросил он. – Сейчас?
– Не заставляй меня повторять, – прорычала я сквозь зубы.
– Ну… Э-э… Кхм, – красноречие наёмника мгновенно улетучилось, а я стояла напротив и только алтарь и лежащая на нем Мьол мешали мне кинуться на норда с кулаками.
– Джулия, ты уверена, что сейчас подходящее время для… – осторожно положив руку мне на плечо, начал данмер, но, натолкнувшись на мой озлобленный взгляд, замолк.
– Эрандур, а когда наступает подходящее время убивать? – рывком скинула его руку с плеча.
– О-о, – Ворстаг отошел на шаг назад от алтаря. – Я понял, что происходит.
– Да неужели?! – взъярилась я.
– Ты пытаешься заглушить скорбь злостью и думаешь, что убийство того ублюдка тебе поможет… – несвойственным ему философским тоном протянул норд. – Ладно. Будь по-твоему. Звать того норда Толфгар. Прозвище Несокрушимый. Сейчас он кто-то вроде капитана стражи Маркарта. Частенько наведывается в храм Талоса и показывает себя человеком чести, но сама знаешь…
– После того что сделал, он ещё и Талосу молится? – возмутилась я, стараясь не опускать глаза и не смотреть на Мьол. Сердце ныло, а дышать становилось трудно, когда начинала думать о ней.
– Молится? – фыркнул Ворстаг. – Да он проклятый фанатик! Хотя по первому впечатлению и не скажешь. Грубый такой голосина, а с виду суровый мужик.
– Это его идея была, – вспомнилось мне, и по телу пробежал холодок. Я глубоко вдохнула и потерла лицо ладонями, сдерживая порывы гнева, направляя их в Маркарт. – Спасибо, друг.
– Не за что. И… – наёмник бегло взглянул на Эрандура, а данмер коротко кивнул. – Если чем смогу помочь вам, дайте знать.
– Для начала помоги доставить Мьол в Зал мертвых.
– Без проблем… Эйрин… – норд обернулся и сам побледнел, увидев позади себя парня, превратившегося практически в старика. Я в ужасе заметила морщины, бороздящие лицо Эйрина. Раньше этого точно не было.
Пустота сжимала грудь удушающими кольцами, даже ребра болели, словно меня запихнули в здоровенные тиски. Я подошла к Мглистому, погладила его по морде, касаясь блестящей бархатистой шерсти, и слезы снова полились по щекам. Конь тыкался носом в лицо и тихонько фыркал. Неужели, понимал, как мне на самом деле паршиво?
Эйрин молча помог Ворстагу погрузить Мьол на Дымку, а сам остался стоять около лошади с безучастным видом, сжимая в руках Лютого. Эрандур подобрал брошенные рюкзаки и прикрепил к седлу Стрелы.
– Я останусь, – безжизненно произнёс парень.
– Здесь?! – вскинулся Ворстаг, придерживая посаженную боком Мьол.
Эйрин никак не отреагировал на вопрос, продолжив смотреть в никуда, а меня от его вида затрясло. Если я хотя бы кричала на весь Предел, чтобы утихомирить переживания, то он… Что вообще творилось в его голове, после того как он увидел смерть подруги?
– Эйрин, – твердо начал Эрандур. – Тебе нет нужды хоронить себя после… – данмер осекся. Эйрин поднял пустой взгляд на него.
– Молчи. Это твоя вина, – прошипел парень.
– Эй! – Ворстаг распрямил плечи. Казалось, вот-вот норд снова схватится за топор. – Это вина изгоев. И Мьол знала, на что идет.
Я прижалась к Мглистому, не зная, как реагировать на фразу Эйрина. Если я придумала идею, что Ворстага надо обратно свести с беременной от него девушкой, то при чем тут вообще Эрандур? Жрец-то не виноват, что безумный орк ему броню молотом повредил, а в Маркарте есть хороший кузнец!
– Эйрин, слушай, – хрипло начала я, сглотнув ком в горле. – Мы… Мне и самой хреново, так что даэдра не снилось, но… мы должны ехать. Мьол должна быть погребена в Зале мертвых, как подобает норду… герою…
– Ты не понимаешь, – покачал головой Эйрин. – И вы все не понимаете. Ты уже думаешь, что надо кого-то убить, планируешь какую-то месть. А что я могу сделать? Теперь уже ничего.
Парень говорил, но голос его утихал с каждым произнесенным словом. Эйрин задыхался собственными словами, а под конец его речи, я с трудом разбирала невнятное бормотание.
Эрандур и Ворстаг встревожено переглянулись. Наёмник, устроив Мьол поперек седла, обошел лошадь и, вытащив из-за пояса топорик, ударил Эйрина обухом по затылку.
От глухого звука удара я вздрогнула, лошади замотали головами и испуганно заржали.
– Зачем ты его так? – поморщился Эрандур.
– Достал, – бросил наёмник, поднимая Эйрина с каменного пола кургана. – Не убивать же его, в самом деле. Оклемается, глядишь, отойдет, а так… не натворил бы чего. С собой или с кем-нибудь еще, – он взвалил парня на плечо как мешок картошки. – Кто подвезет нашего друга?
Я в сомнениях посмотрела на Мглистого, потом на Ворстага с Эйрином на плече.
– Он… точно жив? – вырвалось у меня. Голова шла кругом от того, что происходит.
– А то! – наигранно ухмыльнулся наёмник, встряхнув парня, но ухмылка стерлась с его лица почти сразу. – Сколько раз так делал.
– Клади его сюда, – Эрандур указал на круп Стрелы и взял лошадь под уздцы. Животное вело себя на удивление спокойно.
Я вывела Мглистого из кургана и взобралась в седло. Вспомнить только, это же Мьол научила меня ездить верхом. Если бы не она…
А теперь ни солнце, ни весна не приносили радости. Птицы пели раздражающе, лучи били в глаза слепяще ярко, можжевельник вонял хуже, чем потные ножные обмотки. Я бесилась, глядя на горы, ехала, не оборачиваясь назад. Пыталась вообразить, что Мьол просто скачет следом, что она жива и всё как прежде, но глаза застилали слезы. Я смаргивала их, а после осматривалась кругом, надеясь увидеть нашу комнату в “Серебряной Крови”, увидеть жену рядом, говорящую, что все это было сном, что все хорошо, что никто не умер, а я просто глупая трусиха. Но горы не исчезали. Как и тело, перекинутое через лошадь Ворстага. Всю дорогу я беззвучно проплакала, глотая рыдания и пытаясь всхлипывать носом как можно тише. Спутники напряженно молчали. Наверняка все слышали, вопреки моим стараниям не привлекать внимание.
Успокоилась я только ближе к Маркарту. Мы преодолевали мост через реку Карт, и впереди показалась мельница и невысокие фермерские домики. Теряющиеся среди скал башни города глядели черными провалами окон и пугали меня до дрожи.
Эйрин очнулся, застонал и попытался схватиться за голову, но не смог шевельнуться, вися на лошадином крупе.
– Почти приехали, – доверительно сообщил ему Эрандур.
У конюшни я спешилась и поняла, что не хочу расставаться с Мглистым. Конюх Седран, увидев Мьол и с трудом спустившегося с лошади Эйрина, печально покачал головой. Ворстаг договорился, чтобы за лошадьми присмотрели, пока нас нет – как опытный наёмник, он уж распланировал возможные пути отхода, если в городе станет слишком опасно.
Потом мы добрались до Подкаменной крепости и Зала мертвых. Маркарт обратился калейдоскопом лиц горожан, глухих шлемов стражей и каменных лестниц. У меня кружилась голова, ноги держали с трудом. Я насилу вспомнила, когда ела и пила в последний раз.