От густого запаха бальзамических масел, расползшегося по прохладным альковам, где почивали мертвецы, мне стало плохо. Брат Верелий, воздев руки над головой, читал молитву перед алтарём Аркея, Ворстаг придерживал готового броситься к Мьол Эйрина за плечо. Я стояла, прислонившись к стене, и видела, как лицо Львицы от поразившего её яда, становится неестественно темным, почти синим. От этого зрелища тошнило посильнее, чем от прошлого визита в этот Зал и встречи с Намирой. Холод проникал под одежду, тягучая речь Верелия плавала под высоченными каменными сводами с глубоким зловещим эхом.
В конце ритуала служитель Аркея накрыл Мьол белым льняным саваном, а нам велел уходить. Теперь ему предстояла не самая приятная работа, которая должна проводиться без присутствия посторонних.
Я простилась с Мьол, напоследок коснувшись губами укрытого саваном лба, забрала Лютый, лежавший в ножнах на алтаре рядом с ней, и молча отдала впавшему в оцепенение Эйрину. Он заслужил этот клинок. Уверена, его подруга хотела бы того же.
Вернувшись в таверну, я взяла бутылку вина и удалилась в комнату. Ещё пару дней назад нашу с Мьол комнату. Сияние двемерского светильника озаряло по-прежнему мятую кровать. Мы надеялись вернуться и отметить победу. Вместе.
Но я осталась одна и пила вино прямо из горлышка, неотрывно глядя на огонь, слегка подрагивающий за двемеритовой решеткой, вспоминая сегодняшнее утро и размышляя о том, каким образом буду убивать Толфгара Несокрушимого. Его смерть должна быть жестокой.
Чуть позже в дверь постучали. Деликатно, трижды.
Решив, что это Эрандур, я встала с кровати, поставила бутылку на тумбочку и, пошатываясь, направилась к двери.
На пороге стоял Эйрин, взлохмаченные русые волосы практически закрывали его искаженное скорбью лицо. Судя по запаху, Ворстаг и Эрандур хорошо побеседовали с ним в зале «Серебряной крови» под бутылку-другую браги.
Парень икнул и шагнул ко мне в комнату. Я осталась на месте, непонимающе глядя на него.
– Ты чего? – спросила, чувствуя, как Эйрин напористо надвигается на меня. В голове промелькнула очень нехорошая мысль о его намерениях, но уже спустя секунду парень повис на моей шее и разразился рыданиями.
Опешив от его поведения, я несмело сомкнула объятия и погладила парня по волосам, не зная, стоит ли говорить что-то или же позволить ему проплакаться и успокоиться. Помимо прочего, надо было прикрыть дверь, чтобы…
Ворстаг и Эрандур появились на пороге комнаты, увидели, что происходит, и данмер взглядом показал наёмнику, что надо вернуться в зал таверны. Я в замешательстве оглядела их, продолжая утешать рыдающего Эйрина. И хорошо, что жрец догадался закрыть дверь, чтобы мы не попались никому на глаза.
– Я не сказал… Не успел, – прохрипел Эйрин, немного успокоившись. Он по-прежнему тяжело дышал, хлюпал носом и не отходил от меня. Я молчала и ждала, пока он сам захочет продолжать говорить.
– Я не смог сказать ей… что люблю её, – прерывисто с придыханием прошептал он, сильнее прижавшись ко мне.
Крепче обняв Эйрина, вдруг задумалась о том же. А я-то говорила об этом хоть раз? Признавалась ли в своих чувствах, или же они были поверхностными, легкими, будто между нами вовсе не происходило ничего серьёзного?
– Что мне теперь делать? – парень поднял красные от слез глаза, а я даже не знала, что ответить.
– Я не могу возвратиться в Рифтен, – продолжал он. – Там все будет напоминать о ней. Каждый камень, шныряющие воры и даже запах, с которым я свыкся за эти годы… Джулия… Я… не знаю, как быть. Помоги. Умоляю, помоги мне.
– Фолкрит, – выдохнула в ответ первое, что пришло в голову. – Ты… мог бы продать дом в Рифтене и поселиться в Фолкрите, вместе с нами или… в городе. Или… решать тебе, но я правда не знаю, чем могу помочь.
– Ты была близка с ней. Ближе, чем мы, – Эйрин отошел, растер лицо ладонями до красноты и еще сильнее взлохматил волосы, словно у него голова чесалась. – Когда мы отправились в Мзинчалефт, я думал, она там увидит, чего я стою, и только после этого хотел признаться. Но ты… – он уколол меня взглядом. – Но ты же ничего не знала обо мне. Моя нерешительность сослужила плохую службу. А я изо всех сил хотел, чтобы она была счастлива. И когда Эрандур придумал это все со свадьбой…
Дальше я не слушала. Показалось, что неведомая сила схватила меня за волосы и со всех сил припечатала затылком о стену, даже легкое опьянение рассеялось.
– Чего придумал? – невнятно пробормотала я, утратив дар членораздельной речи.
– Я был готов даже на такое, лишь бы она была счастлива! А Эрандур… он хотел того же для тебя! – в запале выкрикнул Эйрин. – Ты должна была понять! Понимаешь?
– Не совсем. Подожди тут, – показав парню жестом оставаться на месте, выскочила из комнаты и с грохотом захлопнула за собой дверь.
В зале таверны мне хотелось задать пару вопросов одному данмеру и пристально заглянуть в его хитрые рубиновые глаза. Он как раз сидел там за столиком с Ворстагом.
Я, заметив его спину в жреческой рясе, налетела как ураган и ногой перевернула столик, пнув его в очаг. Вся стоявшая на нём посуда со звоном раскатилась по полу.
– Ты! – зарычала, указав пальцем на вскочившего с места Эрандура. – Что ты наделал?!
Ворстаг поспешно спас мебель из огня и встал рядом в полном недоумении. С его губ слетело тихое ругательство.
– Пошли, – Эрандур взял меня под локоть и потащил обратно в сторону комнат.
В зале «Серебряной крови» воцарилось тревожное молчание. Уходя, я словно слышала осуждающие мысли посетителей, а наёмник, извиняясь перед всеми взглядом, бесшумно последовал за нами.
Данмер втолкнул меня в свою комнату и закрыл дверь перед носом возмущенного Ворстага. По лицу Эрандура в бледном свете огня скользили зловещие глубокие тени.
– В чем дело? – напористо начал он, встав напротив.
– Эйрин сказал, что ты имеешь какое-то отношение к нашей с Мьол свадьбе! Я хочу знать правду!
Эрандур отвернулся и устало потер пальцами глаза.
– Так и знал… – вздохнул данмер. – Ему не хватило духа.
– На что?! – негодуя, напирала я. – Ты что, подстроил мою свадьбу с Мьол?!
– Вообще-то да.
Отступив на шаг, уперлась в кровать и села, недоуменно уставившись на жреца. Даже разозлиться не получилось. Надеялась, что он будет оправдываться, отнекиваться, вилять и убежать меня в том, что это глупая ошибка или пьяный бред обезумевшего от горя Эйрина. А Эрандур просто признался, подтвердив мои самые худшие страхи. Я была просто выбита из колеи и не понимала, как такое возможно.
– Попробую объяснить, хоть и не планировал рассказывать тебе об этом, после случившегося, – Эрандур скрестил руки на груди и прожег меня таким взглядом, словно произошедшее исключительно моя вина. – Если бы ты хоть раз задумалась об этом, то заметила бы кое-что странное… Некоторые нестыковки.
– Объясни мне.
– После того случая в Мзинчалефте, когда мы… повздорили, и до того как ты погналась за повозкой, я в самом деле думал, что всё кончено. Ты не хотела меня видеть, но я не мог уехать, оставив тебя без защиты. К счастью, заметил вашу взаимную с Мьол симпатию. Решив, что все будет хорошо, я собирался отправиться в путь наутро, а вечером пришел в храм Мары, чтобы попрощаться со жрецами, как вдруг внутрь ввалились вы с Мьол и сообщили, что намерены немедленно пожениться. С вами пришел Эйрин.
– И вы нас поженили?
– Кто мы? Мы с Эйрином? – данмер в замешательстве посмотрел на меня. – Нет. Время церемонии должно быть обговорено заранее, а ещё жрецы наотрез отказались проводить ритуал между двумя пьяными людьми. Как ты помнишь…
– Да-да, Мара против пьянства, – мой взгляд вдруг упал на золотое кольцо на пальце, а Эрандур, нависнув надо мной, продолжал. Голова странно прояснялась, а с каждым словом ко мне будто возвращались воспоминания и былые события виделись в совершенно ином свете.
– Но Мьол начала угрожать, что разнесет храм в щепки, если вас с ней не поженят немедленно.