Сам Римерио восседал во главе стола: могучий мужчина, пятидесяти пяти лет от роду, уже грузный, но еще не потерявший воинской стати. Густые черные волосы, пусть и тронутые сединой, прикрывала широкополая шляпа, защищавшая от палящего солнца. Острые черные глаза внимательно осматривали гостей, не пропуская не единой мелочи. Все гости были чем-то обязаны Римерио и этим пиром, барон надеялся закрепить свое влияние в Лусиане, а там глядишь – и во всем королевстве. Пусть юный Олегаро разбивает лоб, сражаясь с армией Эскадо и красных жрецов. Королем ему не быть - зингарская знать никогда не примет пуантенца на троне. Им станет кто-нибудь другой - и почему бы не один из богатейших и благороднейших дворян Зингары? Римерио глянул на Публия – его присутствие здесь не случайно, так как Аргос больше всех заинтересован в короле из Лусианы на зингарском престоле.
За спиной Римерио застыла с кувшином вина молодая смуглая девушка, с вьющимися черными волосами. Простое хлопковое платье плотно обтягивало соблазнительные формы молодого крепкого тела. Черты лица, слишком правильные для негритянки, имели смутно уловимое сходство с чертами самого Римерио – барон, владевший жизнью и смертью всех своих рабов, никогда не отказывал себе в развлечениях со смазливыми чернушками. Из всех его незаконнорожденных отпрысков, Джана получилась лучше всех: красивая, смышленая, расторопная…и безотказная. Полная противоположность самому большому его разочарованию – ее единокровному брату Джанго. Этот неблагодарный мерзавец, которого Римерио прочил в главного над надсмотрщиками, был пойман на краже драгоценностей покойной жены Римерио. За воровство рабу полагалось усекновение рук, но барон пожалел родную кровь, ограничившись изгнанием. Теперь он сожалел о том неуместном милосердии - Джанго примкнул к шайкам беглых рабов и с тех пор с особым ожесточением тревожил именно владения отца.
-Налей мне еще,- проворчал Римерио, подставляя кубок,- и обойди гостей, посмотри у кого не налито. Особенно не забывай про аргосца.
Мулатка кивнула и, наполнив кубок Римерио, развернулась к гостям. Барон не удержавшись, с силой хлопнул по круглому заду, так что Джана едва удержалась на ногах. В черных глазах блеснула ненависть, тут же скрытая длинными ресницами. Барон не обратил на это внимания: дождавшись пока все кубки наполнятся, он встал и тут же все разговоры смолкли.
- Все мы знаем, ради чего мы собрались тут,- громко сказал он,- и во имя кого сейчас сражаются наши сыновья и внуки . Выпьем же за это имя, - нам оно пока неизвестно, но мы уже сейчас верим, что это будет достойнейший.
Он сделал паузу, еще раз обводя взглядом присутствующих, желая чтобы они как следует, прониклись значимостью сказанного.
-Выпьем за короля!- сказал он, поднимая кубок и от всего стола отозвался одобрительный гул: гости явно правильно поняли заложенный в словах намек. Отовсюду послышался звон бокалов и громкие возгласы. Римерио тоже пригубил от кубка, но тут же поперхнулся и закашлялся, пытаясь отдышаться. Гости обратили на него изумленные взоры, однако барон, пораженный и испуганный, глядел не на них, а на простиравшуюся в двадцати футах от веранды реку. Гости проследили за его взглядом и их лица тоже исказил страх.
Солнце внезапно зашло за тучу и в этот момент на поверхности реки словно из неоткуда появилась черная тень. Высокая, выше любого из людей, не теряющая своей черноты даже при солнечном свете, тень эта бесшумно скользила по воде, выходя на берег. В занесенной над головой руке виднелось большое копье с широким наконечником. Но не это заставило Римерио застыть на месте с выражением крайнего ужаса на лице. В лице тени, пусть и смазанным чернильно-черным мраком, легко угадывались знакомые черты: припухлые губы, узкий «породистый» нос и, самое главное,- глаза, горевшие лютой ненавистью. Римерио узнал этот взгляд и эту ненависть - именно так смотрел Джанго, когда барон выгонял его с плантации.
Тень подошла совсем близко, обогнув стол и встав перед бароном. Тот, опомнившись, выхватил меч, но острое лезвие вошло в призрачное тело, не встретив сопротивления и не причинив ему вреда. В ответ, подобно атакующей змее, ударило копье и барон, покачнувшись, рухнул на стол, опрокидывая кубки с вином и блюда с роскошными яствами. Из страшной раны на груди толчками выплескивалась кровь, также как и из широко открытого рта.
Гости, выйдя из оцепенения, разразились громкими криками, вскакивая из-за стола. Многие прибыли на пир при оружии, но большинство оставили их в оружейной, ключ от которой барон держал на шее. Те же, кто ни за что не соглашался расстаться с мечом или шпагой, пытались поразить призрачную нежить, но их клинки не причиняли ей ни малейшего вреда. В отличие от самой тени - призрачное копье с одинаковой легкостью пронзало и плоть и одежду и укрытый под ней доспех. Крики и предсмертные стоны разносились над садом, пока черный великан, словно исполняя дикий и страшный танец, скакал по столу, нанося удар за ударом и вскидывая над головой окровавленное копье. Когда же он закончил на веранде не осталось лусианцев – только перепуганные черные слуги. Черный призрак посмотрел на испуганную Джану и на лице его вдруг появилась улыбка – столь хорошо знакомая мулатке. Он подмигнул ей и скользнул к реке, растворяясь в ее водах. И в этот же миг из-за туч вновь выглянуло солнце.
Джана подошла к телу Римерио и с трудом стянула с жирной шеи серебряную цепочку с большим железным ключом.
-Боги дали нам знак!- крикнула она, поворачиваясь к черным рабам,- наши боги, боги Куша и Кешана, Дарфара и Томбалку. Они явились, дабы освободить от хозяев. Возблагодарим же их за это кровью зингарцев!
Она еще не кончила говорить, а черные уже кричали, в восторге срывая с себя данные хозяевами одежды и пускаясь в дикий пляс. Слова ее пали на благодатную почву, где давние обиды на хозяев слились с дикарским фанатизмом, с коим черные чтили своих богов. Подобрав мечи убитых хозяев, черные убили стражников, охранявших оружейную, забрали оружие и начали всеобщее истребление белых. Черный дым от сгоревшей усадьбы поднимался в небеса, кровь ручьями стекала в реку и гортанные торжествующие крики перекрывали жалобные стоны насилуемых дочерей и жены Римерио.
Мятеж быстро выплеснулся за границы плантации Римерио, когда до рабов дошли слухи о гибели хозяев от руки древних богов. Масла в огонь подлили беглые рабы, вышедшие из мангров во главе с Джанго. Они призывали невольников кричать, убивать и веселиться во славу Древних Богов. Вскоре вся Лусиана запылала всеуничтожающим огнем свободы и кровавого экстаза
========== Беглянка ==========
-Вы уверены, что не хотите остановиться на ночлег? – лицо Бриенны закрывал шерстяной платок, защищавший ее от холода, поэтому ее голос разбирался с трудом,- поднимается метель.
-Вы не лучше меня знаете, кто насылает эту бурю,- устало сказала Санса, - если мы остановимся здесь, то окажемся беззащитны. Или вы думаете, что эти стены защитят от вихтов, Белых Ходоков и чужеземных колдунов?
Бриенна оглянулась и неохотно кивнула, признавая правоту Леди Винтерфелла. Деревня, в которой они остановились, выглядела покинутой не менее месяца назад. Снег заметал узкие улочки, влетал в распахнутые окна и двери, оставляя на полах заброшенных домов и сараев белый покров. Иные стены уже обвалились от ветра, другие выглядели слишком хлипкими, чтобы сдержать натиск снежной нечисти.
-До Белой Гавани осталось совсем немного,- сказала Санса,- если двинемся в путь сейчас, то можем успеть уже к утру.
-С этой погодой уже и не поймешь где ночь, а где утро, - озабоченно произнесла Бриенна, глянув на затянутое тучами небо,- как скажите, леди. Мы отправляемся сейчас!