Однако оставался еще Валерий – даже без Эскадо его армия превосходило войско Конана и Олегаро. Но киммерийца это не остановило: после разгрома зингарцев, он сразу выступил на север. Он поспел вовремя, угадав место, где Валерий будет переправляться через Громовую, застигнув его во время высадки.
-Конан! Конан! – вопили пуантенцы, пуская стрелы в ненавистных немедийцев и аквилонских предателей. Первые ряды, высадившиеся на берег, оказались выкошены чуть ли не полностью, идущие за ними воины замешкались и высадка, оказавшись под непрерывным обстрелом, чуть не захлебнулась. Лишь когда Валерий, скрепя сердце, бросил на берег пеших меченосцев, лучники отошли, чтобы дать дорогу зингарским копейщикам. Немедийская пехота легко прорвала их строй – чтобы тут же схлестнуться уже с аквилонской пехотой. Несмотря на малочисленность изгнанников, немедийцы, выдохшиеся на мелководье, так и не смогли прорвать их строй. Валерий отчаянно ругаясь, приказал седлать коней прямо на лодках. Тяжелая конница вынеслась на берег, оттеснив пуантенцев с зингарцами. Пехота отступила в росший над рекой лес, откуда в войско Валерия полетели новые стрелы. Король, скрипя зубами от злости, не рискнул преследовать врага, понимая, что впереди может быть засада. И тут из леса послышался зов горна и земля задрожала от множества копыт: на армию Валерия обрушилась пуантенская конница. Во главе ее мчался высокий воин в черных доспехах: черное знамя с золотым львом развевалось над его головой, огромный двуручный меч опускался и поднимался, залитый кровью, отсекая головы и разрубая врагов от плеча до пояса.
Стальной клин рыцарской конницы рассек надвое войско Валерия, опрокинув передние ряды и загнав задние обратно в реку, где они тонули под тяжестью своих лат либо уносимые быстрым течением. Однако численное преимущество все еще было на стороне Валерия и его воины храбро сражались, пытаясь переломить ход битвы в свою пользу. Сам Валерий, собрав лучших немедийских вояк, прорубался сквозь вражеское войско навстречу к пробивавшемуся ему навстречу Конану, также жаждавшему скрестить мечи с узурпатором.
Они встретились на берегу, у самой кромки воды. Зазвенели клинки, высекая искры, когда оба короля кинулись друг на друга. Конан сражался молча, не тратя слов на того, кого слишком презирал. Валерий же хохотал как безумный и как безумный атаковал, сыпля проклятиями и оскорблениями. Вот его меч сорвал шлем с головы киммерийца, но ответный удар Конана разом пробил и нагрудник и сердце узурпатора. С криком, проклинающим богов и людей, Валерий вылетел из седла и рухнул в реку. Следующий удар срубил древко знамени с золотым змеем и громкие крики оповестили армию Валерия о смерти короля-самозванца. Павшие духом немедийцы и аквилонцы пытались сесть на лодки, но воины Конана настигали и истребляли их. Бой превратился в безжалостное избиение и лишь приказ Конана, словно рык льва, разнесшийся над полем битвы, прекратив резню и сохранил жизнь тем, у кого хватило ума просить о пощаде.
Все закончилось – у Аквилонии снова был только один король, как и прежде, стоявший под Львиным Знаменем и с угрюмой насмешкой слушавший приветственные хвалы.
-Выпьем, мой король!- Олегаро поднял кубок с зингарским вином,- я говорю так, потому что и на троне Зингары я останусь твоим верным вассалом. Да станет этот день началом крепкого союза между двумя королевствами.
Собравшиеся за большим столом, выставленным перед королевским шатром, аквилонские и зингарские военачальники, приветствовали это решение дружным гулом. Усмехнувшись, король Конан также поднял кубок и осушил его одним глотком. Ухватив со стола жареную говяжью ногу, он с аппетитом вгрызся в нее.
- Мое королевство еще предстоит отвоевать,- заметил киммериец, прожевав кусок мяса,- хоть Валерий и мертв, но живы и Альмарик и Ксальтотун. А немедийцы все еще стоят войском в Тарантии и других городах.
-Как только народ узнает о твоем возвращении, он поднимется на восстание,- горячо заявил Олегаро,- мы будем гнать немедийских собак до самого Бельверуса.
Вновь послышались одобрительные возгласы и звон бокалов, которыми военачальники сопровождали эти слова. И сам киммериец, тряхнув головой, словно сбрасывая дурные предчувствия, предался пиршеству победителей. Он знал, что впереди еще долгая война, но сейчас не хотел об этом думать – завтра будет завтра, а сегодня была победа.
Уже позже, опьяневший и отяжелевший, он проследовал в свой шатер. Однако едва Конан переступил порог, как хмель разом слетел с него. Даже вино не могло заглушить варварского чутья, подсказавшего, что в шатре кроме него есть еще кто-то. Ноздри мигом уловили запах – терпкий и очень приятный. Краем глаза король заметил, как что-то шевельнулось во тьме.
-Кто здесь!?- рявкнул он, выхватывая меч,- покажись, ночное отродье!
-Разве я так страшна, чтобы меня испугался столь прославленный воин?- раздался мелодичный женский смех, - ночь темна и полна ужасов, но я принадлежу свету.
Словно светящаяся змейка мелькнула во тьме и в шатре зажглось множество свечей, стоявших на столе, рядом с ложем Конана. Тут же стояла и женщина, столь красивая, сколь необычная и пугающая. Ярко-красными были ее волосы, призывно улыбались алые губы и насмешливо смотрели красные глаза, полные тайны и соблазна. Красное одеяние плотно облегало пышные формы, точеная рука держала бокал, в котором плескалось темное вино.
-Эта встреча давно должна была состояться,- улыбнулась женщина,- ты не представляешь, как я рада, что вижу тебя, король Конан.
- А я знаю, кто ты,- бесстрастно сказал киммериец, исподлобья смотря на незваную гостью,- тебя именуют Алой Женщиной. Ты жрица этого огненного бога…
-Да,- кивнула она,- я Мелисандра, жрица Рглора, Владыки Света, чье пламя его разгоняет тьму и испепеляет демонов. Он же возвышает истинных королей и низвергает ложных.
-Правда?- усмехнулся Конан,- ты служила Эскадо и, как, я слышал, даже Валерию. И где они оба?
-Они оказались ложными владыками,- улыбнулась жрица,- Владыка видел это всегда, но его слуги могут ошибаться. Мне он даровал шанс узреть мою ошибку…и искупить ее.
- Искупить?- подозрительно спросил Конан,- о чем ты?
-Ты воин Света,- убежденно сказала Мелисандра,- озаренный сиянием Сердца Владыки. Сердца, красного, как твоя горячая кровь, сердца, в чьей власти повергнуть Тьму.
-Сердца,- медленно проговорил Конан, вспоминая полузабытые слова жреца Асуры,- Сердце Аримана?
-Так именует у вас Владыку, - кивнула жрица,- единственного истинного бога, служению которому отдана вся моя жизнь. Смотри – на мне подобие его Огненного Сердца!
Она повела плечами и ее красное одеяние соскользнуло с ее плеч, обнажая безупречное тело. На нем не было ничего, кроме золотого ожерелья с большим красным камнем. Внутри него словно переливался жидкий огонь, завораживавший и притягивавший взгляд. Поставив бокал на стол, Мелисандра скользнула к застывшему Конану, запрокинув лицо и глядя ему в глаза.
- Я знаю, что ты желаешь,- ее глаза горели, словно две кровавые луны,- вижу, что поможет тебе вернуть королевство и повергнуть врагов. Прими в сердце Рглора и тогда…
Она замолчала, когда рука Конана обняла ее талию, привлекая к себе. Порывистый всхлип сорвался с губ жрицы, когда она прильнула к королю, выгибаясь всем телом. Пальцы варвара скользнули по идеальной формы спине и погрузились в алую гриву. Женщина вскрикнула от боли, когда варвар дернул ее волосы, заставив запрокинуть голову и разворачивая спиной к себе.
Уже спавший лагерь сразу поднялся на ноги, заслышав женский визг и ругательства от шатра командира. Изумленно моргая, солдаты и офицеры видели, как меж потухших костров, шагает Конан, держа за шкирку полуголую, отчаянно вырывавшуюся женщину. Вот он выволок ее на середину лагеря и огляделся по сторонам.