— Твой новый приятель и впрямь выглядит грозно, — произнес Даррен, — ты ведь с Севера, правда?
— Правда, — кивнул Конан, пригубливая из кубка, — хорошее вино.
— Дорнийское красное, как любит наша принцесса, — усмехнулся пират, кивая в сторону Лиссы, — а я вот не люблю. Бабское пойло. И северян, кстати, тоже — не люблю.
— Бывает, — пожал плечами Конан.
— Никогда не знаешь чего от вас ждать, — продолжал пират, — Так откуда ты? На лорда ты не похож, но и простолюдины ведут себя иначе. Ты бастард? Может ты со Скагоса или из горных кланов?
— Из горных кланов, — усмехнулся Конан, — только не ваших. Иначе бы ты не гадал, откуда я — киммерийца ни с кем не спутаешь. Лордов в Киммерии нет, но я сам король Аквилонии, величайшей державы Запада. И никто еще не смел именовать меня ублюдком.
— Ну вот, ты опять за свое, — сокрушенно сказал пират, — нет ничего зазорного в том, чтобы родиться бастардом. Я вот никогда не винил свою матушку в том, что ей пришлось раздвинуть ноги перед лордом Солтклиффом, а потом произвести меня на свет.
Даррен Пайк в общем-то был Конану по душе, даже несмотря на то, что он отнесся настороженно к спутнику Лиссы. Это был невысокий широкоплечий мужчина, с густыми черными волосами в которых уже мелькала седина. Не в пример иным своим людям, разодетым в шелк и атлас, золото и драгоценные камни, Дарен Пайк носил добротный, но скромный серый кафтан, под которым угадывалась кольчуга, а из украшений лишь серебряную серьгу. Широкое лицо перекрывал большой шрам, в котором Конан опознал след от абордажной сабли, на правой кисти не хватало двух пальцев. И, хотя рот его улыбался, блекло-серые глаза смотрели холодно, словно оценивая киммерийца. Конан хорошо знал такой тип людей и не удивлялся такому отношению.
— Послушай меня, Конан из Киммерии или Аквилонии или откуда ты там, — произнес пират, — было время и я был молод, когда мне нравились рассказы о далеких землях и неведомых королевствах. Только вот с тех пор я вырос и повидал мир от Медвежьего Острова до Азабада и от Наата до Порт-Иббена. И теперь мне уже не так легко заморочить голову байками.
— Ты хочешь сказать, что я вру? — спокойно спросил Конан.
— Ну, а ты бы поверил на моем месте? — прищурился пират.
Конан покачал головой: он и сам с трудом верил во все происходящее. Все это казалось безумным сном, фантасмагорией и у него, разумеется, не было никакого ему объяснения.
— Он не врет, Даррен, — вмешалась в разговор Лисса, — если бы ты был в Йине, ты бы понял это. Неведомый тебя возьми, Пайк он несколько раз спас мне жизнь, а ты устраиваешь допрос ему, а не мерзавцу Горту, который…
— Успокойся, принцесса, — поморщился Пайк, — и дай мне договорить. Да, в иное время, я бы подвесил твоего друга над прудом с крокодилами, головой вниз, и держал, пока он не рассказал бы правду, а потом отвез на невольничий рынок в Когте. Но, — он предупредительно поднял палец, увидев как опасно блеснули глаза Конана, — есть несколько обстоятельств, мешающих мне принять столь простое решение.
— И что же это за обстоятельства? — спросил Конан.
— Ну, во первых, вскоре после того, как вы ушли тут разыгралась та еще буря, — сказал Даррен, — обычно таких не бывает в этих краях. Наверное, и сами видели, когда шли сюда.
Конан кивнул: городок, с поэтическим названием Зеленая Шлюха, и впрямь выглядел, как после урагана или землетрясения. Половина домов разрушена, многие корабли былиразбитыми и выброшенными на берег. «Черному василиску» повезло, что он находился относительно далеко от берега и каким-то чудом сумел устоять.
.-К счастью, мне удалось сберечь мои корабли, — продолжал Пайк. — А вскоре после того как все немного успокоилось на побережье появились странные люди. Чернокожие, но ребята, что есть в моей команде с Летних островов, в один голос убеждают меня, что знать их не знают. И я им верю, потому что эти пришлые непохожи на летнийцев. По правде сказать, в кровожадности они немногим уступят пятнистым людям. Они приплыли с севера, на двух больших лодках, раскрашенные как демоны и с разноцветными перьями в волосах. Черные мерзавцы вырезали три рыбацкие деревни, а потом решили поиметь и Зеленую Шлюху. Но тут уже мы дали им отпор — перебили всех черномазых, кроме нескольких человек, которых я взял под замок. Они и сейчас сидят в трюме, говоря на своем тарабарском наречии, на котором никто из нас не понимает ни слова. Может ты поймешь, а чужеземец?