Выбрать главу

Лисса помолчала и потом добавила.

— Ужасные твари…но не такие страшные, как драконы.

— Драконы? — кинул быстрый взгляд на нее Конан, — ты видела хоть одного?

— Никто не видел живого дракона вот уже полтора столетия, — сказала Лисса, — считалось, что они все вымерли, пока на востоке не появилась Дейенерис Таргариен, именуемая также Матерью Драконов. Как говорят, она откуда-то достала яйца драконов и сумела пробудить этих тварей к жизни. Когда же они подросли, она огнем и кровью прошла по берегу Залива Работорговцев, свергая Мудрых и Добрых Господ. Ее драконы сожгли объединенный флот Волантиса, Юнкая и Астапора, а приведенная ею с севера орда дотракийцев утопила в крови восставший Миерин. После того, как она свершила это, Дейенерис уплыла на запад, вернуть трон Вестероса, что принадлежал ее отцу, взяв с собой дотракийцев, воинов-евнухов и своих драконов.

— Весело у вас тут, — повторил Конан. Рассказы Лиссы напомнили ему о других драконах: черных тварях на немедийских стягах, принесших в Аквилонию, Час Дракона, раскинувшего свои черные крылья над несчастной страной. Мысли об этом, видимо, отразились и на его лице, так что Лисса, испуганно взглянув на него, невольно отодвинулась. Конан повернулся к ней и дружелюбно улыбнулся, показывая, что его не стоит бояться.

— Кстати о королях и королевах, — сказал он, — почему Даррен зовет тебя принцессой?

— Моя мать была жрицей Плачущей Госпожи в Вольном Городе Лисе, — сказала Лисса, — очень красивой женщиной, как и все лиссенийки. Однажды к ней пришел молодой человек с Запада: смуглый, черноволосый, неистовый в любви и на войне. Его звали Оберин и был он принцем из рода Мартеллов, правителей Дорна, одного из Семи Королевств Вестероса. Его брат правил Дорном, а сам Оберин путешествовал по вольным городам, изучая разные науки, в том числе и науку о ядах. В наш город его привело желание узнать секрет приготовления Слез Лиса-яда, чистого как вода, не имеющего запаха, легко растворяющегося в вине и воде. Оберин соблазнил мою мать и они провели множество ночей любви, после которых он отбыл обратно в Дорн. Позже я узнала, что у Оберина три внебрачные дочери от разных женщин, которым он дал хорошее образование, научил обращаться с оружием и держал при дворе. Однако меня он не пожелал признать своей дочерью: мать говорит, что из-за его нынешней любовницы Элларии Сэнд. Она тоже почитала Плачущую Госпожу, хорошо знала мою мать и ненавидела ее. А мать ее презирала — ведь она была родом из знатного лиссенийского рода Саанов, а Эллария всего лишь бастард. Так или иначе, мне было отказано в том, чтобы воспитываться в Солнечном Копье и мы с матерью вернулись на Лис. А потом мой дядя, Саатос Саан, провозгласивший себя королем Островов Василиска призвал мать к себе, чтобы жениться на ней по примеру Таргариенов. Они поженились, но через несколько лет, его и мою мать отравили — говорят, шпионы Элларии. Меня бы ждала участь рабыни или шлюхи, если бы не Даррен Пайк, служивший оруженосцем у Саатоса Саана и взявшего меня под покровительство после его смерти.

— Я сразу понял, что ты из благородных, — кивнул Конан, — А у тебя есть права на престол?

— Есть, — кивнула Лисса, — в Дорне может править женщина и даже незаконнорожденная. Сейчас, например, правит Эллария, а ее окружают три дочери Оберина, причем только одну из них Эллария родила сама. И она скорей даст отрубить себе правую руку, чем пустит меня в Дорн.

— Капитааан!!! — оглушительный крик с верхушки мачты прервал их разговор, — впереди — река. Черная река!

Конан и Лисса как по команде уставились вперед — там, где стена зарослей прерывалась течением широкой реки со странно темной, почти черной водой. А на северном ее берегу снова вздымались джунгли, но сильно не похожие на те, что покрывали берега Соториоса.

— Я хожу в этих краях уже больше двадцати лет, — обратился к Конану Даррен Пайк, — но тут никогда не было этой реки. А тебе она знакома?

— Да, — кивнул Конан, — это Заркхеба. Никогда не думал, что буду рад увидеть ее.

Моряки громко изумлялись черноте речных вод, одновременно делая знаки, охраняющие от злых духов и испуганно оглядываясь. Привычный, хорошо знакомый им мир, вдруг сменился странной и пугающей действительностью, проросшую через чащу Соториоса. Чем дальше они плыли, тем больше их пугало все происходящее — когда они понимали, что чужая земля не случайное наваждение, но реальное, полнокровное настоящее. Несколько раз они уже просили капитана повернуть назад да и сам Даррен с явным испугом рассматривал чужие берега. Однако, несмотря на все уговоры, галера шла дальше на север.