Конан перевел взгляд на жабовидную тварь на морде которой по-прежнему читалось выражение крайней издевки. Слепая не рассуждающая ярость, овладела Конаном и он, напрягая все силы, забросил тело на морду каменной жабы. Он попытался ткнуть тварь мечом, но та, сжав красный камень, спрыгнула вниз, прямо к колышущейся и пузырящейся мерзости. Черная слизь к тому времени выросла выше половины утеса, а извивающиеся щупальца были и того выше. Глубоководный вскинул над головой Сердце Аримана, что-то проквакав и черная стена перед ним вдруг расселась, открывая широкий проход. Бросив через плечо взгляд, полный злобного торжества, рыбомордая тварь, кинулась по образовавшемуся коридору меж подрагивающих слизистых стен. Конан, спрыгнув с идола, почти готов был броситься за ним, но почти сразу студенистые стенки сомкнулись перед ним, и новый пучок черных щупалец, вырвавшись из пульсирующей массы, устремился к груди Конана. Тот наотмашь рубанул мечом, отсекая шевелящиеся отростки. Тягучие слизи при этом упали на его кожу, опалив ее как огнем, но тварь на мгновение отпрянула и Конан, воспользовался этим, отскочив к идолу. Он не мог взобраться на него, понимая, что едва он повернется спиной к чудовищу, оно тут же схватит его. Словно загнанный в западню лев, он смотрел как поднимается вверх пузырящаяся гора, окружившая монолит сплошным кольцом. Лишь в одном месте непрерывность студенистой плоти нарушалась длинным рваным разрывом, похожим на глубокую рану. И из этого разрыва, словно отблеск адского пламени, вырывался алый свет, быстро двигавшийся в сторону моря. Колышущаяся черная масса расступалась перед сиянием Сердца Аримана и смыкалась за спиной Глубоководного. Вот тело твари расступилось перед самым морем и Конан увидел уродливую фигуру выпрямившуюся на берегу в полный рост. На мгновение рыбоподобная тварь повернулась к нему и Конан скрипнул зубами, когда красный свет осветил уродливую оскаленную морду. Издевательское кваканье вырвалось из зубастой твари и чудовище, развернувшись, нырнуло в набегавшую волну. Какое-то время алое свечение еще мерцало в черной воде, но вскоре растворилось, угаснув в непроглядной бездне.
Конан, окаменевший от бессильной ярости и отчаяния, смотрел на море, пока подобравшиеся совсем близко черные щупальца, не вынудили его отступить еще дальше. Он бросил взгляд на скалы: его люди все еще бились с культистами, пробиваясь к бухте, в которой были спрятаны корабли. Глубоководные, будто потеряв интерес к бойне, прыгали в воду со скал будто огромные жабы. Преследовавшие беглецов слизистые твари, словно тоже охладев к погоне, возвращались на берег, вливаясь в обступившую монолит колышущуюся массу, протягивавшую щупальца к ногам киммерийца. Тот яростно рубил их, но студенистое тело, легко разваливаясь на части, столь же легко срасталось вновь, подбираясь все ближе. Только яростное неприятие подобной смерти заставляло Конана вновь и вновь отбиваться от подползавшей мерзости, сражаясь в своем последнем бою, без всякой надежды на спасение.
Внезапно над головой Конана послышалось хлопанье могучих крыльев и ночная тьма над его головой расступилась, будто воплотившись исполинским драконом. Блеснули алые глаза и белые зубы и Конан не выдержав, издал радостный крик, увидев зависшего над исполинского тенекрыла. Пусть он и погибнет от зубов виверны, но даже такая смерть будет предпочтительней, чем поглощение мерзкой слизью.
— Вижу я вовремя, Амра, — послышался знакомый голос, — поднимайся ему на спину, пока эта тварь не добралась и досюда.
Времени на удивление не оставалось: поддев мечом диадему с отрубленной головы Горта и тиару жреца, Конан запрыгнул на спину тенекрыла. Старый Н'кона, направил его вниз и тварь, сграбастав когтями, распростертое у подножия идола тело жреца, стремительно взмыла вверх, так что Конан, едва удержался, одной рукой цепляясь за острый гребень. Черная колышущаяся масса выбросила вверх несколько щупалец, но им не хватило всего нескольких дюймов, чтобы достать хвост крылатой рептилии. Спустя несколько взмахов мощных крыльев, виверна и ее наездники оказались вне досягаемости смертоносных щупалец шоггота.
Даже сейчас Конан не спешил покинуть остров Жабы, упросив колдуна, заставить виверну покружить над морем. Пристально вглядывался киммериец в морскую гладь, каждый миг надеясь, что в воде мелькнет отблеск алого света. Но океанские глубины оставались темны и непроницаемы, так что Конан, с неохотой признал поражение. Черный дракон развернулся и, сделав круг над островом, понесся на восток, где уже мерцало сияние восходящего солнца.