— Проклятье, — выругался Конан, — и как мы попадем на этот остров? Есть идеи?
— С вашего позволения, ваша милость, — подал голос один из наемников, — в молодости я плавал с контранабандистами в этих водах и знаю, что к северу от Креветки начинается огромная отмель, ведущая к самой Клешне. Но пройти там можно только в час отлива.
Конан перевел взгляд на полную Луну, посеребрившую водную гладь между ними и островом. И в этот момент налетевший с моря ветер донес до наемников жалобный крик, полный мучительной боли, тут же оборвавшийся мерзким квакающим смехом.
Такой же смех разносился над Клешнй и сейчас. Даже с рассветом на острове царили сумерки, вызванные застившими небо серыми тучами и поднявшимся от воды туманом… Сама Крабья Нора выглядела сейчас крайне непрезентабельно: знамена с красными крабами Селтигаров валялись на земле, перепачканные кровью и слизью., стены замка почернели от гари и копоти. От хозяйственных построек остались лишь обгорелые развалины, также как и от окруживших замок деревень. Куча пепла осталась от большой пристани и стоявших там кораблей. Впрочем, сажа и зола, оставшиеся от бушевавших пожаров, давно уже смешались с грязью, кровью и пахнущей рыбой слизью. Такая же слизь покрывала стены замка и чудом уцелевшее чадрдево посреди сгоревшей богорощи. По всему двору валялись обглоданные человеческие кости.
И в этом царстве тлена и разрушения кишели уродливые существа, похожие на вышедших из преисподней бесов. Громоздкие уродливые тела покрывала зеленая чешуя, когтистые пальцы соединяли плавательные перепонки, издававшие мерзкое хлюпанье, когда твари ступали по кровавой грязи. Уродливые морды напоминали одновременно рыбьи и лягушачьи, с выпуклыми холодными глазами и пухлыми губами, за которыми виднелись острые зеленые зубы. На шеях этих существ трепетали жаберные складки. Все эти твари передвигались то на двух ногах, то на четырех, порой совершая прыжки, подобно огромным лягушкам. Они сновали по двору, забирались на стены, появлялись и исчезали в выбитых дверях и окнах замка, всюду оставляя следы дурнопахнущей слизи. Иные присев на корточки, держали в лапах различные части человеческих тел, с мерзким чавканьем пожирая мертвую плоть.
Во всем замке остался лишь один живой человек: дрожащая от страха молодая девушка, сидевшая на вершине сваленных в груду камней. Одеждой ей служили лишь роскошные серебристые волосы, ниспадавшие ей почти до талии. Алебастрово-белую кожу покрывали синяки и ссадины, но даже они не могли скрыть красоты упругих грудей и стройных ног. Пурпурно-фиолетовые глаза с ужасом, граничащим с безумием, смотрели на сновавших вокруг чудовищ. Особенно среди хлюпарей выделялось одно чудовище: высокая грузная тварь, в два раза больше остальных. Под слоем жира перекатывались могучие мускулы, кожу покрывала переливчатая разноцветная чешуя. Уродливую голову украшала золотая тиара, похожая на переплетшиеся между собой щупальца или змеиные тела. Одной лапой он держал человеческую бедренную кость, с удовольствием обгладывая мясо с «душком», Вторая перепончатая лапа лежала на плече перепуганной девушки, чуть не падавшей в обморок всякий раз чудовище останавливало на ней взгляд и полные губы похотливо причмокивали.
Внезапно чудовище издало протяжный квакающий рев и все остальные твари, оставив свои занятия, стали подбираться поближе к «трону». Огромный хлюпарь, издав нечто похожее на смех, ухватил девушку за плечо и опрокинул ее на землю. Не успела несчастная подняться, как рядом, разбрызгивая жидкую грязь, плюхнулось уродливое тело «ухажера». Хлюпарь поднялся на ноги и девушка закричала от ужаса, завидев вздыбившийся уродливый орган, много толще и длиннее, чем у любого мужчины. Она попыталась отползти, но чудовище, угрожающе квакнув, навалилось сверху и девушка отчаянно закричала, чувствуя как упругая холодная плоть вторгается в ее лоно. Она вопила и визжала, молотя руками по чешуйчатому телу, но только отбила себе руки, пока тварь, не обращая внимания на ее потурги, продолжала терзать ее нежную плоть. Собравшиеся вокруг хлюпари смотрели на противоестественное насилие горящими от похоти глазами, переваливаясь в нетерпеливом ожидании и издавая квакающие звуки.
Наконец тварь в тиаре с удовлетворенным рыком обмякла и медленно отпозла в сторону. Уродливый член неохотно покинул окровавленное влагалище, залитое вонючим зеленым семенем. Сама девушка уже не кричала — только глухо, надрывно стонала, когда очередная тварь, наваливалась сверху.
— Кром и Немайн!
Воинственный киммерийский клич застал врасплох хлюпарей, уверенных, что на Клешне уже не осталось живых людей. Тем большей неожиданностью стало для них появление вооруженных наемников, испуганных, но одновременно и разьяренных открывшимся перед ними зрелищем. Однако твари быстро опомнились: их было меньше, чем наемников, у них не было оружия, их застали врасплох и все же они вступили в бой, используя свои когти, зубы и невероятную силу, многократно превосходящую человеческую. Острые мечи взрезали скользкую плоть, но даже после десятка ран, каждая из которых убила бы человека, невероятно живучие твари находили силы убить врага. Даже доспехи не всегда помогали: могучие лапы отрывали людям головы вместе с шлемами, острые зубы вгрызались в любю частицу плоти не прикрытую доспехами, а острые когти разрывали даже звенья кольчуг. Несмотря на то, что перепончатые лапы не сильно подходили для держания оружия, тем не менее, подхватив камень или обломок дерева хлюпари крушили ими людские черепа, не замечая даже как из страшных ран на их теле вываливаются красно-зеленые внутренности. Облепившие стены твари прыгали вниз на дерущихся внизу людей, разом ломая им кости и сворачивая шеи.