«Возможно, это самая мрачная книга Кинга»
«Эксцентричная сексуальная игра становится прелюдией кошмара… я не мог оторваться от книги».
«Стефан Кинг написал потрясающую книгу ужасов. Ранящий душу психологический кошмар.»
«Хитроумные перипетии… не дают заснуть всю ночь, мы просто не могли дочитать не до конца. Кинг сделал нам великолепный подарок.»
«Одно из лучших произведений Кинга!»
«Кинг на вершине своего мастерства в „Игре Джеральда“… будоражащее представление… одно из самых лучших!»
«Хитроумно вводит вас во мрак ночи женской души».
«Пугающе… волосы становятся дыбом… я был испуган до смерти, но читал запоем… я должен был знать, чем все это кончится».
Стивен Кинг
ИГРА ДЖЕРАЛЬДА
С любовью и восхищением эта книга посвящается шести великолепным женщинам:
Маргарет Сирюс Морехаус,
Катрин Сирюс Грейвс,
Стефани Сирюс Леонора,
Энн Сирюс Кинг,
Марселле Сирюс.
Сэди взяла себя в руки. Невозможно было описать все пренебрежение и презрительную ненависть, вложенную в ее ответ:
— Вы, мужчины! Вы, сытые, грязные свиньи!
1
Джесси слышала, как тихонько хлопала дверь черного хода под напором разгулявшегося октябрьского ветра. Осенью, во время дождей, косяк двери всегда разбухал, и, чтобы дверь плотно закрылась, нужно было хорошенько хлопнуть ею. В этот раз они забыли об этом. Лучше бы попросить Джеральда закрыть дверь сейчас, пока еще есть время, иначе этот звук вымотает ей все нервы. Потом Джесси подумала о том, как нелепо это будет выглядеть, особенно в данных обстоятельствах. Это испортит все настроение.
Какое настроение?
Отличный вопрос. В то время, когда Джеральд повернул полый стержень ключа во втором замке и она услышала щелчок слева над головой, Джесси осознала, что для нее не так уж важно, сохранится ли ее настроение. Именно поэтому она так упорно думала о незакрытой двери. Ее давно уже перестала возбуждать эта игра в распятую рабыню.
Однако о Джеральде этого сказать было нельзя. Теперь на нем были одни лишь плавки, и Джесси вовсе не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что его интерес продолжает увеличиваться.
«Это глупо, — подумала она. — Но глупость — далеко не полное определение». Во всем этом было нечто жуткое. Ей не хотелось в этом признаваться, но факт оставался фактом.
— Джеральд, может, лучше прекратить, забыть об этом?
На мгновение Джеральд заколебался, выражение его лица стало мрачным, потом он направился к шифоньеру, стоявшему слева от двери, которая вела в ванную комнату. Пока он шел, лицо его прояснилось. Джесси наблюдала за ним, лежа на кровати, ее руки были подняты и распяты, что делало ее похожей на закованную в цепи Фэй Рэй, ожидающую появления огромной обезьяны в «Кинг Конге». Ее запястья были прикованы наручниками к столбикам кровати. Цепи давали свободу движения рукам в пределах шести дюймов. Не так уж и много.
Джеральд положил ключи на шифоньер — более продолжительное постукивание. Кажется, слух безупречно служил Джесси в эту среду. Потом Джеральд повернулся к ней. Над его головой на белом потолке спальни плясали солнечные блики, отражающиеся от поверхности озера.
— Знаешь, это уже потеряло для меня свое очарование и прелесть.
«Да и с самого начала мне это не нравилось», — подумала про себя Джесси.
Он усмехнулся. У Джеральда было тяжелое розовое лицо под черными, как вороново крыло, остатками волос с залысинами. Именно его усмешка творила с ней нечто, о чем она старалась не думать. Она не могла точно описать это чувство, но…
«Ну, конечно, ты же можешь объяснить. Усмешка делает его глупым. Практически ты видишь, как коэффициент его умственного развития снижается на десять баллов в те мгновения, когда он усмехается, а усмехаясь максимально широко, твой убийственный муж-юрист становится похожим на развлекающегося сторожа психиатрической лечебницы».