– Я могу убить тебя так, – прошептал Питер. – Просто давить и давить, пока ты не умрешь. А потом прикинусь, что не знал, больно ли тебе, что мы просто играли, и мне поверят, и все будет в порядке. А ты умрешь. Да, все будет в порядке.
Эндер не мог говорить: в легких почти не было воздуха. Питер способен на это. Возможно, сейчас он шутит, но когда-нибудь захочет сделать это всерьез.
– Я так и сделаю, – пообещал Питер. – Что бы ты там ни думал, сделаю. Тебя разрешили только потому, что я им понравился. Но я не подошел. А ты был лучше. Они думали, что ты лучше. Но мне не нужен младший брат, который лучше меня. Я не хочу Третьего.
– Я расскажу, – вмешалась Валентина.
– Никто тебе не поверит.
– Поверят.
– Тогда ты тоже мертва, моя миленькая маленькая сестренка.
– О да, – усмехнулась Валентина. – Они поверят этому. «Я не знал, что это убьет Эндрю. Он умер, но я не подумал, что это убьет и Валентину».
Давление уменьшилось.
– Хорошо. Не сегодня. Когда-нибудь вы не будете вместе. И тогда произойдет несчастный случай.
– Врешь! – крикнула Валентина. – Ты вовсе не собираешься ничего такого делать!
– Не собираюсь?
– И знаешь почему? – спросила она. – Ты мечтаешь со временем войти в правительство и хочешь, чтобы тебя избрали. А тебя не изберут, если твои противники откопают, что твои брат и сестра погибли от подозрительного несчастного случая, когда были совсем маленькими. А они откопают, потому что я написала письмо и оставила в секретном файле, который распечатают в случае моей смерти.
– Зачем этот дешевый блеф? – спросил Питер.
– Там сказано: я умерла не естественной смертью. Питер убил меня, и если он еще не убил Эндрю, то скоро сделает это. Этого недостаточно для судебного приговора, но хватит для провала на выборах.
– Теперь ты его монитор, – предупредил Питер. – Хорошенько следи за ним днем и ночью. А еще лучше – никогда не оставляй его одного.
– Мы с Эндером не дураки. И знаем все не хуже тебя. А кое что даже и лучше. Мы страшно умные и толковые дети. Ты не самый умный из нас, Питер, ты просто самый большой.
– Ох, я знаю. Но придет день, когда ты забудешь – и он останется один. И вдруг ты вспомнишь, кинешься к нему, а он тут как тут, целый и невредимый. В следующий раз ты уже не будешь так беспокоиться и прибежишь не так быстро. И каждый раз он будет жив и здоров. И тогда ты подумаешь, что забыл я. Пройдут годы. А потом произойдет ужасный несчастный случай, и я найду его тело и буду горько рыдать над ним. Ты вспомнишь этот наш разговор, Вэлли, но тут же устыдишься, ибо будешь уверена, что я изменился, что это на самом деле несчастный случай и что жестоко напоминать мне слова, которые я сгоряча выпалил однажды в детской ссоре. Только это будет неправда. Я сделаю это, и он умрет, а ты не помешаешь мне. Продолжай верить, что я просто самый большой.
– Какое же ты дерьмо, – поморщилась Валентина.
Питер вскочил на ноги и прыгнул на нее. Она увернулась. Эндер сорвал маску. Питер шлепнулся на свою кровать и захохотал. Громко, но с настоящим чувством, слезы брызнули у него из глаз.
– Ну, вы, ребята, какие же вы олухи, самые большие простаки на этой планете.
– Сейчас он скажет, что просто пошутил, – пожала плечами Валентина.
– Это не шутка – игра. Я могу заставить вас, ребята, поверить во что угодно. Могу управлять вами, как марионетками. – Голосом сказочного чудовища он прорычал: – Я разрублю вас на мелкие кусочки и выброшу их в мусорную яму! – Он снова засмеялся. – Самые большие простаки во всей Солнечной системе.
Эндер стоял, смотрел, как он смеется, и думал о Стилсоне, о том чувстве, которое сам испытывал, избивая врага. Вот кому следовало бы врезать так же. Он явно этого заслуживал.
Будто читая его мысли, Валентина прошептала:
– Нет, Эндер.
Питер вдруг перекатился на бок, слетел с кровати и встал в стойку.
– О да, Эндер, – сказал он. – В любое время, Эндер.
Эндер поднял правую ногу, снял ботинок, перевернул его.
– Посмотри сюда, на носок. Это кровь, Питер.
– Ох-ох! Я сейчас умру. Эндер убил гусеницу и теперь собирается убить меня.
Ничто не могло его пронять. Питер был убийцей в душе, и никто не знал об этом, кроме Валентины и Эндера.
Мать вернулась домой и вместе с Эндером поплакала над потерей монитора. Отец пришел домой и все повторял, какой это прекрасный сюрприз – у них такие замечательные дети, что правительство разрешило им иметь сразу троих, а теперь, после всего, не хочет никого забирать, так что их остается трое, они могут оставить Третьего… Эндер с трудом сдерживался, чтобы не закричать на него. «Я знаю, что я Третий, я знаю, если хотите, я уйду, чтобы вам не было так неловко перед всеми, мне жаль, что я потерял монитор и теперь у вас трое детей и нет очевидного объяснения – такое неудобство, – мне очень жаль, жаль, жаль».
Он лежал на кровати и смотрел вверх, в темноту. Он слышал, как на кровати над ним беспокойно ворочается Питер. Потом Питер соскользнул со своего второго этажа и вышел из комнаты. Эндер уловил журчащий звук сливаемой воды, потом силуэт Питера появился в дверном проеме.
«Он думает, что я сплю. Он хочет убить меня».
Питер подошел к кровати и, конечно, не стал залезать на свою. Вместо этого он сделал еще шаг и остановился около Эндера.
Но он не потянулся за подушкой, чтобы задушить брата. И у него не было оружия.
Он прошептал:
– Эндер, извини, мне очень жаль. Я знаю, каково это, мне правда жаль, я твой брат, я люблю тебя.
Много позже ровное дыхание Питера показало, что он спит. Эндер сорвал с шеи пластырь. И – во второй раз за этот день – заплакал.
3. ГРАФФ
– Сестра – наше слабое звено. Он ее по-настоящему любит.
– Знаю. Она может испортить все. Он просто не захочет оставлять ее.
– И что же делать?
– Надо убедить его, что пойти с нами он хочет больше, чем оставаться с ней.