— Держите его! — выкрикнула сестра.
— Просто зафиксируй его…
— Я не смогу, доктор, он слишком силен…
— Да не вводи все сразу! У него же сердце остановится!
Эндер ощутил, как в шею, чуть выше воротника рубашки, вонзилась игла. Лекарство жгло, но всюду, куда доходил этот огонь, сведенные мышцы постепенно расслаблялись. Теперь он наконец смог заплакать от боли и страха.
— Эндрю, ты в порядке? — спросила сестра.
Эндрю не мог говорить, не помнил, как это делается. Его снова положили на стол, проверили пульс, сделали еще что-то — он плохо соображал, что происходит.
Руки доктора тряслись. Когда он заговорил, его голос тоже дрожал:
— Заставляют ребенка носить эту штуку три года — так чего ж еще ждать?! Мы могли просто выключить его, понимаешь? Взять и выключить. Навсегда отсоединить его мозг.
— Сколько будет действовать наркотик? — спросила сестра.
— Пусть лежит здесь по меньшей мере час. Смотри за ним. Если через пятнадцать минут он все еще не сможет говорить, позовешь меня. Мы ведь и в самом деле могли отключить его. Я не жукер, я не могу предусмотреть все.
Он вернулся в класс к мисс Памфри за пятнадцать минут до звонка. Он все еще не очень твердо держался на ногах.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Эндрю? — спросила мисс Памфри.
Он кивнул.
— Тебе было плохо?
Он покачал головой.
— Выглядишь ты неважно.
— Я в порядке.
— Тебе лучше сесть, Эндрю.
Он двинулся к своему месту, но через пару шагов остановился. «Что такое? Что я вообще ищу?» Он никак не мог вспомнить.
— Твое место вон там, — подсказала мисс Памфри.
Он сел, но это было не совсем то, он искал что-то другое. Ладно, потом отыщется.
— Твой монитор, — прошептала девочка за его спиной.
Эндер пожал плечами.
— Его монитор, — шепнула она остальным.
Эндер поднял руку и ощупал шею. Там был пластырь. И больше ничего. Монитора нет. Теперь он такой, как все.
— Что, Энди, выперли тебя? — спросил мальчик, который сидел чуть впереди в соседнем ряду.
Он не мог вспомнить его имя. Питер? Нет, кто-то другой.
— Тише, мистер Стилсон, — сказала мисс Памфри.
Стилсон ухмыльнулся.
Мисс Памфри рассказывала об умножении. Эндер баловался со своим компом: рисовал контуры гористых островов, а затем приказывал компу выдать трехмерное изображение — во всех ракурсах. Учительница, наверное, заметит, что он совсем не слушает ее, но вряд ли станет его беспокоить. Он всегда знал ответ, даже в тех случаях, когда ей казалось, что он не слушает ее.
В углу компа появилось слово и, маршируя, двинулось по периметру экрана. Сначала оно было перевернуто и написано справа налево, но Эндер сумел прочесть его, прежде чем оно добралось до нижнего края экрана и встало как положено:
ТРЕТИЙ.
Эндер улыбнулся. Это он придумал, как посылать сообщения с экрана на экран и заставлять их маршировать, и, когда его тайные враги прибегали к этому методу, чтобы в очередной раз обозвать его, тем самым в действительности они его хвалили. И вообще, он не виноват, что родился Третьим. Идея принадлежала правительству, это они дали официальное добро — иначе как бы Третий навроде Эндера попал в школу? А теперь еще и монитор сняли. Эксперимент с кодовым названием «Эндрю Виггин» провалился. Будь у них такая возможность, они отменили бы постановление, разрешившее ему появиться на свет. Никаких сомнений. Эксперимент провалился — сотрите файл.
Прозвенел звонок. Ребята выключали компы или лихорадочно допечатывали себе напоминания на следующий день. Кто-то по Сети переписывал задания в свои домашние компьютеры. Парочка крутилась у принтера, ожидая, когда машина отпечатает нечто крайне важное для них. Эндер протянул руки над маленькой детской клавиатурой у края компа и подумал: а каково это — иметь большие руки, как у взрослого? Они должны быть такими неуклюжими, с толстыми неловкими пальцами, с мясистыми ладонями. Конечно, у взрослых и клавиатура побольше, но разве могут их толстые пальцы провести настолько правильную линию, какая получалась у Эндера, — тонкую точную линию, спираль в семьдесят девять витков от центра до края компа, и чтобы ни один завиток не перекрывал другого! Да, ему было чем заняться, пока учительница нудила про свою арифметику. Арифметика! Валентина научила его арифметике, когда ему было три года.
— У тебя все в порядке, Эндрю?
— Да, мэм.
— Ты опоздаешь на автобус.
Эндер кивнул и встал. Все ребята уже ушли. Но его будут ждать те, плохие. У него на шее уже не было монитора, который видел все, что он видел, и слышал все, что слышал он. Теперь они могут говорить что хотят. Могут даже ударить его — их больше никто не увидит, а значит, никто не придет на помощь Эндеру. У монитора были свои преимущества, ему будет их не хватать.