— Вы заставили их ненавидеть меня.
— И что же? Что ты намерен делать? Рыдать в уголке? Или целовать им задницы, надеясь вновь обрести их любовь? Существует лишь одна вещь, способная в один момент положить конец ненависти. Это стать таким хорошим, сильным, короче самым-самым, чтобы они не могли пренебрегать тобой, а стали нуждаться в тебе. Я сказал им, что ты — лучший из них. И, по-моему, тебе лучше стать таким.
— А что, если я не смогу?
— Тем хуже для тебя. Мне жаль, Эндер, что ты одинок и напуган. Вокруг нас множество баггеров. Десять биллионов, сотни биллионов, миллионы биллионов. С огромным количеством космических кораблей, с оружием, о котором мы ничего не знаем. И с огромным желанием направить это оружие против нас и уничтожить всех разом. На карту поставлена вся вселенная, Эндер. Все мы. Все человечество. Пока дело касается Земли, нам необходимо расширять свое влияние и поддерживать порядок. Все это призвано обеспечить дальнейшую эволюцию и расцвет цивилизации. Человеческий род не может умереть. Как отдельный вид мы вовлечены в общий процесс выживания. Но делать это нужно единственным путем: каждое поколение должно стремиться к высотам, превосходить предыдущие, чтобы на каждой ступени рождались свои гении. Те, кто изобретает колеса. Свет. Полеты в космос. Те, кто строит города, сколачивает новые нации, целые империи. Ты понимаешь меня?
Эндеру показалось, что он понял, но он не был уверен и счел за лучшее промолчать.
— Нет, конечно же, нет. Ладно, объясню проще. Человек волен возражать, когда человечество требует его себе на службу. Возможно сейчас человечеству понадобишься ты. Для какой-то определенной цели. Я думаю, что человечество нуждается и во мне — для того, чтобы выяснять вашу пригодность. Мы можем оба сделать весьма презренные вещи, Эндер, но если человечеству нужны для выживания именно они, мы будем для него хорошим рабочим инструментом.
— И это все? Только инструментом?
— Каждый отдельный человек лишь инструмент, который используется другими, чтобы обеспечить развитие всему человечеству.
— Это ложь.
— Нет. Возможно в этом лишь половина правды. Ты сам сможешь позаботиться об остальной части, когда мы выиграем эту войну.
— Но это будет задолго до того, как я вырасту, — сказал Эндер.
— Надеюсь, что ты ошибаешься, — произнес Графф, — кстати, ты отнюдь не помогаешь себе, ведя со мной задушевные беседы. Остальные ребята, без сомнения, уже решили, что Эндер Виггин за спиной у всех наушничает и ябедничает Граффу. А когда распространяется обвинение, что ты учительские уши, тебе приходится очень туго. Другими словами, пошел прочь, оставь меня в покое.
— До свидания, — произнес Эндер.
Он уперся руками в стены перехода и направился в ту сторону, где уже скрылись остальные дети.
Графф молча смотрел ему в след.
Кто-то из учителей подошел и спросил его:
— Это и есть тот, единственный?
— Бог его знает, — ответил Графф. — Но если это не Эндер, тогда он все равно вскорости проявит себя с лучшей стороны.
— Возможно, здесь вообще таких нет, — заметил учитель.
— Возможно, но тогда Бог — это никто иной, как баггер. Можешь ссылать на это, как на цитату, Андерсон.
— Учту.
Они долго стояли в полном молчании.
— Андерсон.
— Да.
— Ребенок не прав. Я его настоящий друг.
— Я знаю.
— Он чист. Чист до последней клеточки сердца. Он очень хороший.
— Я читал отчеты.
— Андерсон, вдумайся, что мы собираемся с ним сделать.
Андерсон ответил вызывающе.
— Мы собираемся сделать из него лучшего военного командующего в истории человечества.
— А затем взвалить на его плечи судьбу всего мира. Ради его же пользы, пусть окажется, что это не он. Я пошел.
— Будь веселей. Баггеры могут убить нас раньше, чем он окончит школу.
Графф улыбнулся.
— Ты прав. Сейчас мне уже значительно лучше.
5. Игры
— Примите мое восхищение. Перелом ноги — это мастерский удар.