— Будь осторожен, мразь! — неожиданно крикнул Эндер.
Он отчетливо видел Питера в глазные прорези маски.
— Мразь, да? Ну хорошо, баггер-ваггер, сейчас я разобью твою мерзкую башку.
Эндер не видел приближающегося кулака, он заметил только, как отклонился корпус Питера. Проклятая маска обрезала боковой обзор, затрудняя пространственное зрение. Внезапно он почувствовал сильный удар в голову, боль мгновенно охватила его. Он потерял равновесие и рухнул на пол.
— Что, плохо видишь, баггер? — ехидно спросил Питер.
Эндер стал лихорадочно стаскивать маску, душащую его. Ботинок Питера уперся ему прямо в пах.
— Прекрати снимать ее, — скомандовал Питер.
Эндер молча вернул на место маску и убрал руки от лица.
Питер сильнее нажал башмаком, возникшая боль пронзила тело Эндера словно кинжал.
— Лежи и не рыпайся, баггер. Сейчас мы посмотрим, что у тебя внутри. Раз уж нам попался живой баггер, то не плохо посмотреть как он устроен.
— Питер, прекрати, — сказал Эндер.
— Питер, прекрати? Вот это здорово. Значит вы баггеры умеете отгадывать наши имена. И даже умеете просить. Очень трогательно. Но это лишь для сопливых детей. Твой плач здесь никого не трогает. Я вижу тебя насквозь. Они думали, они ожидали, что ты станешь человеком, противный Третий, но на самом деле ты — настоящий баггер, я сейчас докажу это.
Он убрал ногу, приблизился и встал коленями прямо на живот Эндера, поерзав по нему. Он все больше и больше давил на живот. Эндеру стало трудно дышать, мышцы напряглись до боли.
— Я могу убить тебя, — прошептал Питер, — просто давить и давить, пока ты не отдашь концы. А взрослым я скажу, что и не подозревал, что тебе больно и ты умираешь. Ведь мы же просто играли. И мне все поверят, будет все просто прекрасно. А ты сдохнешь. Все будет очень здорово.
Эндер не мог вымолвить ни слова, его легкие сжались, в горле стоял ком. Питер должен знать об этом. Может он не придает этому значения, но он должен догадываться.
— Я знаю, — произнес Питер, — я знаю все, о чем ты думаешь. Это они дали добро на тебя, поскольку я был многообещающим ребенком. Но мне не удалось преуспеть. Ты оказался лучше. Они тоже думают, что ты лучше. Но я не хочу более одаренного брата, слышишь, не хочу Третьего!
— Я обо всем расскажу, — вмешалась Валентина.
— Тебе никто не поверит.
— Они поверят мне.
— Тогда я убью тебя тоже, моя дорогая сестренка.
— О, да, конечно, — произнесла Валентина, — они поверят тебе. «Я не знаю, что убило Эндрю, а когда он уже умер, я абсолютно не представляю, что убило Валентину».
Давление слегка ослабло.
— Ну ладно, не сегодня. Но когда-нибудь с вами обоими кое-что произойдет, несчастный случай.
— Ты слишком много болтаешь, — заметила Валентина, — сам не знаешь о чем.
— Я не знаю?
— Ты знаешь, к чему это может привести? — спокойно спросила Валентина. «Ведь ты хочешь пролезть в правительство. Хочешь быть избранным мира сего. А они никогда не выберут тебя, если твоему сопернику удастся раскопать весьма подозрительный факт, что твой брат и сестра погибли при весьма странных обстоятельствах еще в детстве. А особенно еще потому, что я оставила прощальное письмо в одном из скрытых своих файлов, оно обязательно обнаружится в случае моей смерти».
— Не бери меня на пушку, тоже мне, напугала.
— В нем говорится, что я умерла не своей естественной смертью. Питер убил меня. И если он до сих пор не убил Эндрю, он вскоре сделает и это. Этого, конечно, не достаточно, чтобы доказать твою вину, но вполне хватит, чтобы тебе никогда не стать избранным.
— Понятно, теперь ты стала его монитором, — сказал Питер. — Ты лучше следи за ним. Будь начеку и днем и ночью.
— Мы с Эндером не такие уж глупые. Мы все хорошо просчитали, так же как и ты. А может кое-что еще лучше. Мы все достаточно талантливые дети. Питер, ты не такой уж умный и сообразительный, хотя и самый старший.
— О да, я знаю. Но когда-нибудь наступит день, когда ты уйдешь куда-нибудь, когда ты обо всем забудешь. Внезапно ты вспомнишь, бросишься к нему, а он будет жив-здоров, и все будет о'кей. А уж в следующий раз ты не будешь так беспокоиться, так спешить. И всякий раз с ним будет все нормально. Ты подумаешь, что я забыл обо всем. Даже если ты будешь постоянно помнить наш разговор, ты решишь, что я просто изменился, забыл. А годы пойдут своим чередом. И вдруг чудовищное происшествие, я нахожу тело, я плачу и рыдаю над ним. А ты, помня о нашем разговоре, будешь стыдить себя. Ведь ты будешь знать, что я изменился, и что действительно произошел несчастный случай. А с твоей стороны просто жестоко напоминать о том, что было когда-то обещано во время детских ссор и игр. Несмотря на то, что правда на твоей стороне. Я подожду своего часа, а он — своей смерти, а ты ничего не сможешь сделать, ни-че-го. Вот тогда ты поймешь, что такое самый старший.