— Ведь вы же забрали монитор, — произнес он сквозь слезы, — значит теперь я должен сам заботиться о себе, разве нет?
— Эндер, — вмешался отец, — тебе следовало попросить взрослых о помощи.
Но офицер встал и подошел к Эндеру. Он молча протянул руку.
— Мое имя Графф, Эндер. Полковник Хьюрум Графф. Я директор частной Школы Баталий в Белте. Я здесь, чтобы пригласить тебя учиться в нашей школе.
После всего. «Но мой монитор…»
— Это был последний этап испытаний. Мы хотели посмотреть, что произойдет с исчезновением монитора. Мы не всегда поступаем подобным образом, но в твоем случае…
— Значит я прошел пробы.
Мать окончательно расстроилась, но в ее голосе сквозило недоверие:
— Прекрасно, мальчик Стилсонов в госпитале. А чтобы вы сделали, если бы Эндрю убил его? Наградили медалью за отвагу?
— Мадам, его действия имели другие мотивы. Мы основывались на другом.
Полковник протянул ей папку с бумагами.
— Здесь все необходимые документы. Ваш сын прошел проверку Отборочной комиссии Интернационального Флота. Естественно мы учитывали и полагались на ваше согласие, данное в письменной форме в самом начале эксперимента, иначе он просто бы не родился. Там четко оговорено, что если он проходит проверочные испытания, он принадлежит нам.
Голос отца нервно подрагивал.
— С вашей стороны не совсем вежливо и гуманно дать понять, что он вам не нужен, а затем заявить о своих правах.
— Кроме того, какой-то ребус, эта заваруха со Стилсоном, — добавила мать.
— Это не ребус, миссис Виггин. До тех пор, пока мы не выяснили мотивы Эндера, мы не могли быть уверены, что он именно такой, а не иной — мы должны твердо знать, что лежит в основе любого его поступка. Или, по крайней мере, что под этим подразумевает сам Эндер.
— Как вы можете называть его этим глупым прозвищем? — бросила мать срывающимся голосом, она уже не скрывала слез.
— Сожалею, мадам. Но это имя мальчик выбрал себе сам.
— Что вы намериваетесь делать, полковник Графф? — произнес отец. — Прямо сейчас забрать ребенка и уйти.
— Все будет зависеть от обстоятельств, — сказал Графф.
— Каких?
— Захочет ли Эндер уйти.
Плач матери превратился в горькую усмешку.
— О, как трогательно. Даже есть право выбора, какая щедрость!
— Для вас двоих выбор был сделан очень давно, когда давалось право на рождение третьего ребенка. Но Эндер еще вообще не сделал своего выбора. Новобранцев и солдат у нас хватает, мы не страдаем от недостатка пушечного мяса, но чтобы стать офицером нужна добрая воля.
— Офицером? — переспросил Эндер. От звука его голоса все разом замолчали.
— Да, — подтвердил Графф, — Школа Баталий существует для будущих командиров космических кораблей, командующих флотилиями и адмиралов флота.
— Только давайте без обманов и пропаганды! — голос отца срывался от гнева. — Сколько мальчиков в последствии становятся командирами кораблей?
— Сожалею, мистер Виггин, но это секретная информация. Но я могу с полной уверенностью заявить, что ни один из мальчиков, не отсеявшихся по концу первого года, в последствии не проваливается на квалификационной комиссии на звание офицера. И ни один из них не служит по званию и рангу ниже командующего офицера межпланетной станции. Я считаю, это большая честь и очень почетно даже для внутренних войск нашей солнечной системы.
— А сколько обычно проходит на второй год обучения? — спросил Эндер.
— Все, кто этого очень хочет.
У Эндера почти вырвалось: я хочу учиться в вашей школе. Но он сдержался и для верности прикусил язык. Это, конечно, избавит его от обычной школы, но это же глупо, ведь это проблема лишь нескольких дней. Это избавит его от Питера — что само по себе очень важно, но не в этом же заключается вся жизнь. Вот так оставить отца и мать, лишиться дома, покинуть Валентину. А для чего? Чтобы стать солдатом. Но он совсем не любит драться. Он ненавидит принципы Питера, сила против слабости, но свои принципы: сообразительность против глупости — ему тоже не по душе.
— Я думаю, — произнес Графф после затянувшейся паузы, — что нам с Эндером следует поговорить наедине.
— Нет, — отрезал отец.
— Я могу забрать его прямо сейчас, без вашего согласия и даже без прощальных слов, — отпарировал Графф бесцветным голосом. — И вы ничего не сможете сделать.