Мужчина замолчал, давая мне переварить услышанное. А потом снова продолжил.
— Вот и получается, у тебя два варианта к победе. Схлестнуться со злом при помощи зла и возможно победить. Хоть для этого и придётся стать монстром, от которого могут все отвернуться. Либо встать на сторону добра и точно победить, пусть и пожертвовав многим ради других. А если перевести на сегодняшние события. Ты мог не убивать тех людей, отдав шанс на спасение Мисы. Да это жертва, очень большая жертва. Но ты это мог сделать, ради двадцати жизней.
— Чужих мне людей, — выплюнул я.
— Оххх… Инк. Как ты думаешь, Миса одобрит твой поступок? Не обозлится на тебя. На то, во что ты превращаешься?
— Какая разница, если она будет жива?!
— Если пойдёшь дальше по этой дорожке, то станешь тем самым монстром, от которого все отвернутся.
— И что?! — не сдавался я, — какая вообще разница, что они там будут думать. Они будут живы, а это главное!
— Ты станешь чужим для них и со временем они для тебя.
— И что?!
— Зачем тогда ты убивал ради них? Чтобы они стали тебе никем? Пусть так. Но тогда хреновая математика получается. На твоих руках море крови и ни одного друга за спиной. Один среди трупов, вот твой финал.
«Арт?!» — Двоичный тут же пришёл на помощь.
— А с чего вообще ты решил, что они отвернутся от меня? С чего ты решил, что они бросят меня?!
— Согласен, они могут остаться. Но сделав это, они станут соучастниками твоих убийств. А значит тоже начнут превращаться в монстров. Ты бы хотел, чтобы Миса перерезала двадцать глоток мирно спящих людей?
Внутри похолодело от этой картины.
— Ты бросаешься в крайность старик! Пусть они не будут святыми, но того, что ты описал, я не допущу.
— Хорошо, тогда процесс превращения в монстров просто растянется на долгие годы. Но итог один.
— Крепкая стая из тех, кто готов убить ради друг друга.
— Стая из монстров. Монстр сможет породить только монстра. Ты хочешь, чтобы твои дети могли убить, как и ты сегодня? Как думаешь, будет в такой семье счастье?
— конечно! Ведь там не будет этих тупых понятий о добре и зле! Кто вообще их определяет? Тупость! Любое действие, а тем более человека, можно охарактеризовать как душе угодно. Ты хоть сам знаешь, что правильно, а что нет!? — с вызовом посмотрел я на него, — Ах да, наверное знаешь, по-любому у тебя есть какая-то тупая книжечка, в которой прописаны все случаи жизни и как в них поступать!?
Этот (нецензурно) *не хороший человек* посмотрел на меня с улыбкой.
— Я прекрасно могу определить, что есть добро, а что есть зло. И ты тоже. У тебя и у меня вот тут, — постучал он пальцем мне по груди, — есть чёткий детектор, всегда говорящий тебе, что есть что. Бог дал нам его…
— Я не верю…
— А это и не важно. Главное, что ты не можешь спорить о наличии детектора,— он замолчал, давая мне возможность возразить. Но я лишь промолчал, сложно спорить о существовании совести. Особенно, когда она грызёт тебя каждый день, — Именно из-за этого детектора, добро всегда побеждает зло. Ведь человек приверженный злу, внутри себя всегда понимает, что он не прав и что должен понести наказание. Это и ослабляет его, особенно, если он понимает, что бьется против того, за кем правда, за кем добро.
— Сила в правде? — усмехнулся.
— У кого правда, — тот и сильнее.
Я отвернулся и собрал всю злость в себе, чтобы отбросить логику.
— Сан! Что тебе нужно?
Священник рассмеялся, быстро переключившись на другой лад.
— ладно, ладно, сдаюсь, — поднял он руки, — Фортэм попросил поговорить с тобой. Он переживает за тебя.
— Скажите, чтобы не переживал, — обрубил я.
Посидели, помолчали, общаться дальше у меня не было ни малейшего желания.
— ладно. Пойду наверное. Ты главное помни, если всё же выберешь не тот путь, что у всех, кого ты убиваешь, есть семьи и друзья и что это не безликие НПС.
От такого сравнения с компьютерной игрой, меня внутренне передернуло.
«Считаешь, что я перегнул?» — с интересом спросил у друга.
Двоичный уже давно перестал восприниматься мной как искусственный интеллект.
— Сложно сказать Инк. Мне вообще тяжело понимать некоторые принципы добра и зла, что говорить про такую сложную ситуацию. Но если чисто логически. Ты хотел попытаться спасти Мису, ты попытался. Значит убийства не напрасны.
«Успокаиваешь?»
— Возможно, — раздался хмык в моей голове.
Дальше я надеялся посидеть хоть чуть-чуть в тишине, отключившись от всего. Переосмысливать этот разговор никак не хотелось. Одно понимание того, что путь добра, это всегда жертва, пугало.