Геральт исполнял финты и вольты, раскручивался и вертел мечом, прыгал и откатывался в сторону. Ведьмак был нечеловечески быстр, что естественно – технически он не был человеком. Ольгерд фон Эверек человеком был. Но бил он с невероятной силой. На какой-то миг Канарейке даже показалось, что он исчез, а потом появился в шаге от ведьмака. Атаман занёс карабелу, но Геральт вовремя её блокировал. И всё начиналось заново.
Звенела сталь.
Мечи высекали искры.
Кто был быстрее, сильнее, хитрее? Был ли среди них лучший?
Канарейка всё сильнее злилась на себя – потому что не могла остановить это бессмысленное безумство, и на мужчин, двух сильных воинов, решивших помериться… силами.
Внезапный скрежет, хлюпающий звук. Канарейка замерла. Одним сильным ударом Геральт снёс голову с плеч Ольгерда фон Эверека. «Кабаны» никак не среагировали на это, кто-то только громче засвистел. Ведьмак сам застыл от неожиданной лёгкости, с которой атаман пропустил совершенно детский удар.
Сердце Канарейки тоже пропустило один удар.
Крайне неприятный способ узнать о своём небезразличии к кому-либо - присутствовать во время его смерти. У эльфки оглушительно зазвенело в ушах, она постаралась удержаться на ногах, кто-то подхватил её. Звон прошёл, теперь в голове звучал смех Ольгерда.
Смерть, не её, чужая, была так близко, Канарейка чувствовала её. Убийце ещё никогда не было так плохо от присутствия смерти. И дело было даже не в отвратительном рваном разрезе у самых плеч атамана, не в том, что тело его до сих пор стояло на ногах, не в том, что рука потянулась к голове…
Канарейку выбросило из полусна. Смех был не в её голове. Геральт тоже его слышал. Ведьмак выставил меч перед собой в блоке и озадаченно хмурился.
Рука Ольгерда потянулась назад, схватила голову за волосы и резко вернула её на место.
«Кабаны» раздались оглушительным свистом.
– Ты успокоился, Геральт? – спросил атаман. На его шее зияла ужасная рана, кровь из неё заливала кунтуш и капала на землю.
Ведьмак отступил на пару шагов назад, но меч убирать не торопился.
– Кто ты?
Ольгерд рассмеялся в ответ жутким металлическим смехом. Он леденил душу, что-то выворачивал внутри.
Послышался звонкий шлепок.
Тощая эльфка с длинной копной спутавшихся волос и паутинкой шрамов на коже, эльфка, которая была на голову ниже его, босая, только в кожаной куртке и штанах, влепила Ольгерду фон Эвереку, атаману «кабанов», смачную пощёчину.
Комментарий к VI. Огонь
Глава неделю с лишним ползла сюда. И наконец доползла ;)
========== VII. Рассвет ==========
Философией принято называть предпринимаемые
людьми жалкие потуги понять Природу. За философию
сходят и результаты таких потуг.
Вильгефорц
– Разве не этого ты хотела? – Глаза Гюнтера сверкнули, торговец зеркалами медленно перекатывался с пятки на носок. Его руки были по-деловому сцеплены за спиной.
А ведь и правда, именно этого она и хотела. О’Дим даже не стал прибегать ни к каким уловкам и фокусам, хотя мог бы.
– Думаю, дальше тебе не понадобится моя помощь.
Канарейка оскалилась.
– Если честно, Гюнтер, чем раньше ты исчезнешь с глаз моих, тем мне будет спокойнее.
Торговец развёл руками:
– Так сложилось, что у меня дела с ведьмаком, а у того – с Ольгердом фон Эвереком. Нас крепко связала нить судьбы, моя милая.
– Не думаю, что здесь поработала только судьба.
Гюнтер жутко улыбнулся и сделал шаг назад, в тень толстого дерева.
– Птаха! – «Кабаниха», с которой Канарейка была уже знакома, заметила эльфку среди деревьев. – Ты в лесу собираешься остаться?
– А что, с собой зовёте? – с вызовом, нагло. А не стоило бы – единственным местом, в котором Канарейка сейчас могла бесплатно переночевать, был дом Хаттори аж в самом Новиграде. Лошади не было, а деньги внезапно кончились ещё вчера, после ночи в какой-то таверне Оксенфурта.
– Ну не оставлять же тебя в самом деле в лесу, – хмыкнула «кабаниха», невольно цитируя слова атамана. – Я, кстати, Эльза.
Канарейка кивнула, слегка улыбаясь.
– Атаман с тобой ещё не рассчитался за жабу. Сейчас всё сгорело, нужно ехать в Оксенфурт, потрясти должников.
– У меня ещё кое-какие дела здесь… – проговорила Канарейка, бросив быстрый взгляд куда-то в сторону.
Небо уже обливалось восходом, но солнце было недостаточно высоко для того, чтобы осветить землю.
«Кабаниха» хмыкнула.
– Ищи нас в Оксенфурте, – повторила Эльза и зашагала к уже собиравшимся отправляться «кабанам». Среди них гарцевал белоснежный конь, осёдланный Ольгердом фон Эвереком. Атаман был похож на высеченную из гранита статую: его спина была совершенно прямой, лицо бесстрастным, а движения чёткими и редкими. Ольгерд ударил коня пятками по бокам, и тот неторопливо и царственно зашагал по дороге, уводя за собой разбойничью компанию.
Оставленный «кабанами» дом лениво догорал, от конюшен, ведя за собой вороную кобылу, торопливо шёл ведьмак. Геральт был погружён в свои мысли: у него только что состоялся не самый простой разговор с атаманом. Разговор примерно на середине прервался крепкой ведьмачьей руганью: распряжённая Плотва, которую вчера под Янтрами увёл коварный конокрад, стояла в конюшне «кабанов».
– С братом сложностей быть не должно, а вот дом… Как же я принесу ему дом?
– Геральт! – Канарейка окликнула ведьмака, погружённого в свои мысли , чуть не прошедшего мимо неё. Он остановился, повернул голову в сторону эльфки, несколько секунд смотрел мимо неё, и только потом наконец стал привычным Геральтом, старательно делающим вид, будто происходящее вокруг к нему никак не относится.
– Ну как, вы успокоились? – ехидно спросила Канарейка.
– Успокоились.
– На твоём месте я бы не беспокоился о доме, а вот с братом будет потрудней. – Гюнтер материализовался рядом с Канарейкой, даже не делая вид, будто он прятался в тени.
Геральт нахмурился, несколько раз перевёл взгляд с эльфки на торговца зеркалами и обратно, спросил медленно:
– С Канарейкой у тебя тоже контракт?
Эльфка заметно напряглась: ей не хотелось, чтобы предмет её договорённости с Гюнтером стал достоянием общественности. Пусть даже общественности в лице одного единственного не склонного к сплетням ведьмака.
– Нет, – улыбнулся О’Дим. И его улыбка показалась бы даже дружелюбной, если бы не его чёрные глаза, в которых не отражался огонь догорающего дома. – У нас с ней соглашение… другого рода.
Это прозвучало бы довольно мерзко и компроментирующе в ушах какого-нибудь «кабана», но ведьмак расценил ответ Гюнтера как настойчивую просьбу не лезть, и перевёл взгляд жёлтых кошачьих глаз на траву под ногами.
– Почему с братом Ольгерда мне должно быть труднее?
Гюнтер ухмыльнулся, облокотился на дерево, стоявшее позади него.
– Потому что брат Ольгерда уже несколько лет как мёртв.
– Почему-то я так и думал… Как я смогу тебя найти?
Гюнтер О’Дим сверкнул чёрными глазами.
– Я сам тебя найду, если что. Или можешь спросить у Карины.
Канарейка непроизвольно дёрнулась, услышав имя, которым её не называли уже очень давно. Лишь маленькая горстка людей и нелюдей, которую можно было посчитать по пальцам одной руки, вообще знала его. Спрашивать у торговца зеркалами, откуда он его вызнал, совсем не хотелось, от этого становилось немного жутко.
– Карина? – переспросил ведьмак, хмурясь.
Гюнтер скрестил руки на груди и кивнул на босую эльфку.
– Это твоё имя? – спросил ведьмак.
– У всех есть имя, вот и на меня нашлось, – резко бросила Канарейка. – Тебя же Белым Волком называют, и Гвинблейдом, и Мясником. Вот и у меня имя есть. – Эльфка выдохнула, взяла себя в руки. – Только Гюнтеру я своего имени не говорила. И вообще никому. Последние лет двадцать.
Канарейка попыталась помочь Геральту, показать, кто такой торговец зеркалами на самом деле, что он знает то, что было известно только мертвецам. Что он может дать человеку бессмертие.