Только спустя полчаса, когда я развалился на прохладном лежаке, чтобы немного обсохнуть, мои мысли сами собой вернулись к ней. Глаза отыскали знакомое окно, край которого виднелся из-за ветвей разлапистого дерева, и я заметил, что в этот миг дымчатая штора качнулась, принимая естественное положение. Это была Алиса. Мне стало не по себе оттого, что кто-то наблюдает за мной, хотя несколько часов назад я делал то же самое.
Вечером я заметил, как она наблюдает за мной из чернеющего пространства окна. Она была там, я знал это, видел еле заметное движение и волнение штор. Я изо всех сил старался вести себя естественно и не обращать внимания на нее, но сделать это было куда сложнее. Мне почему-то казалось, что задернуть шторы – значит выдать себя тем, и я старательно обходил окно стороной, а из душа выбрался в новых боксерах и с полотенцем на плече, что было не совсем свойственно обычному поведению холостого Адама Ласки.
Я спустился вниз, чтобы предпринять налет на холодильник и выпить чашку чая, когда телефон издал знакомый звук «агу».
«Привет, чем занят?»
Рука сама тянулась к иллюзорным буквам под мерцающим тачскрином, однако я удержался от быстрого ответа, который уже собирался набрать. Почему-то теперь, после того, как я следил за ней через объектив фотокамеры и увидел ее явный интерес к моей личной жизни, чувствовалось некое неудобство перед Алисой. Казалось, я вторгся на чужую, незнакомую мне территорию общения, где такому человеку просто не место.
Включив телевизор и устроившись перед экраном, я принялся за трапезу. «Октябрь, вот кто будоражит умы Америки сегодня! Кто стал его очередной жертвой? Кого мы найдем в тот самый день, когда оранжевые тыквенные фонари осветят американские улицы? Скоро, друзья мои, мы узнаем, кто окажется в инвалидном кресле в канун Хеллоуина», – распинался упитанный журналист в белой рубашке, опасно натянутой на огромном животе, как кожа на барабане африканского племени. «Если вы одна из тех семей, где старшая дочурка решила махнуть на Рождество в Калифорнию и еще не вернулась домой, – молитесь! Молитесь усердно, ибо, вполне возможно, это поможет избежать горькой участи жертв Октября!»
Несколько лет, по словам все тех же репортеров, им каким-то образом удавалось вычислять девушек, которых похитил Октябрь, из общего числа пропавших без вести. Иногда на эту незавидную роль претендовали несколько человек, но уже к лету все сомнения отпадали, хотя ФБР упорно отказывалось подтверждать то, что давно долдонили из телевизора…
Я выключил звук и решил вернуться к телефону. Алиса ждала ответа.
«Добрый вечер, – начал я и, чуть поразмыслив, добавил: – Собираюсь спать». Минуту телефон молчал, а я смотрел на темный экран, замерев с чашкой чая в руке и не обращая внимания на порывы прохладного ветра в открытую дверь, ведущую к бассейну. Наконец телефон ожил.
«Не злись на меня, я бываю Буууууу».
Я несколько раз перечитал сообщение, совершенно забыв, что наше последнее расставание было скомканным и поспешным, с тенью некой сумбурности.
«Все в порядке, – быстро набрал я, – просто надо привыкнуть друг к другу».
На этот раз ответ пришел почти мгновенно. Вначале смайлик с розовыми от стыда щеками, а потом и текст: «Надеюсь, ты имеешь в виду наши добрососедские отношения?»
«Да», – коротко ответил я, хотя понимал, что имею в виду совсем иное, то, в чем даже себе признаваться было непросто.
«Ну… тогда ладно!» – ответила Алиса, и вверху экрана отобразилось системное сообщение о том, что пользователь Али больше не в сети.
Было полчетвертого утра, когда меня разбудило громкое «агу». Я лениво потянулся к смартфону не столько из любопытства, сколько с желанием отключить звук, но увидел, что Алиса прислала фото. Сон вмиг улетучился. Сев на кровати, я буквально впился глазами в изображение. На присланном снимке Алиса стояла у металлического поручня, за ее спиной застыли танцующие фигуры, а она смеялась. В кадр попал глубокий вырез блузки, и на влажной от пота коже я увидел прилипшие блестящие фигурки – треугольники, круги и квадраты, напоминающие конфетти.
Ее глаза горели хмельным азартом и весельем, чья-то мужская рука, судя по волосам, обнимала заметно выше талии, а жадные пальцы впивались в левую грудь. Лицо радостное и удивленное, вероятно, от этого неожиданного хватания, но тем не менее она не пыталась, судя по выражению лица, убрать руку нахала, а скорее просто забавлялась в юном кураже дискотеки. Какое-то мгновение я собирался ответить на сообщение, но решил, что скорый ответ посреди ночи выдаст мой излишний интерес. Отключив звук, я попытался уснуть.