– Конечно. Как тебя зовут? – клик по экрану. Его отпечаток теперь навсегда в памяти устройства. Конечно, если малыш не пожелает его стереть.
– Тоже Женя. Только меня дразнят Горбушка – потому что я во всех соревнованиях по гимнастике болею только за вас.
Малыш сморщил носик и нахмурил ещё не разросшиеся бровки.
– Но они ещё увидят! Вы победите! Я знаю!
И с детской непосредственностью добавил:
– Папа подарил мне билет на рядах внутри зоны «стыковки», так что если вы заденете рукой мой экран – я буду очень, очень рад!
– Обязательно!
Конечно, среди множества зрительских панелей найти одну единственную невозможно, тем более, в суматохе соревнований. Кроме того, все потенциально возможные места соприкосновения спортсменов с барьером охотники за автографами оккупировали задолго до официального начала продаж билетов. Но Евгений не хотел огорчать малыша отказом.
– Давай, беги домой. А то твой чип опасно мигает оранжевым.
Евгений оглянулся. Девушка-журналист стояла неподвижно. Одна из её бровей представляла собой длинную шею лебедя, изгибающуюся по воле его хозяйки. Теперь этот «лебедь» равнодушно смотрел в сторону. Но, скорее всего, вся сцена общения с ребёнком появится в вечерних выпусках. А этого – более чем достаточно на сегодня. Проводив тоскливым взглядом улепётывающего домой малыша, Горбушкин направился к лифту на Землю.
– Постойте!
«Лебедь» предпринял хищную атаку на Евгения.
– Не хотите посидеть со мной за кружечкой чая? – хитрая улыбка, блестящие белые зубы – словно пена моря, предвещающая бурю. Крылышки лебедя трепетали – девица ловко направляла стрелы Амура в сердце спортсмена.
– Чая? Настоящего? И вы не боитесь навредить здоровью? Не протестуете против чайных плантаций внизу?
Смех. Чистый, хрустальный, словно ручеёк в девственных горах.
– И почему все считают, что если журналисты – то неудавшиеся инкубаторные дети? Да, я люблю чай, еду, и даже готова вместе с вами радоваться каплям росы на алом рассвете.
– Но тогда почему Вы…
Девушка подхватила Евгения под локоть, и они медленно двинулись вдоль аллеи.
– Я по натуре писатель. Но мои клубничные романы в сливках не трогают душу читателей. Им подавай острые интриги, повседневные новости, приправленные перцем остроумия. Только на таком блюдечке можно преподнести стоящую идею. Иначе они запьют питтаблетки минерализованной водой и направят свои стопы дальше по будничному жизненному пути.
Глаза, брови девушки – всё отдавало примесью лжи. Бровь-лебедь выдавала её неловкую атаку, но Евгений был слишком очарован, чтобы понять, что происходит.
– Вы особенная! Я никогда не встречал таких девушек.
Снова смех – далёкие бубенцы на земной дороге, возвещающие радости новых встреч, рассказов, гостинцев и любви.
– Меня зовут Ада. Вы знаете, что это значит? То, что Вы ещё пожалеете о встрече со мной. Надеюсь, что мы прощаемся! – девушка резко дёрнула свою руку и побежала прочь.
– А как же чай?
– Когда ты не станешь чемпионом!
Словно прохладный ветерок ранним июльским утром, она умчалась вдаль, оставив полудню лишь зной и сожаление о кажущихся такими возможными, но всё же недосягаемыми, бодрости и свежести.
Ада. Евгений не понимал брошенных ею фраз. Она была так обворожительна, так прекрасна. Но к чему эти странные слова? Что он сделал не так?
Горбушкин занял своё место в лифте, всё ещё озадаченный поведением девицы, столь ему понравившейся. Однако комфортабельность и уют непилотируемого куба вскоре убаюкали его, вселив надежду на лучшее будущее.
– Он не сможет. Я знаю, что он не сможет. Показания психометра редко ошибаются, – Ада вертела в руках маленький приборчик, на который её начальник всё равно не обращал внимания, полностью поглощённый составлением рапорта. Возникла неловкая пауза. Ада уже повернулась на магнитных каблуках, когда начальник прервал тишину:
– Система здравоохранения выдала добро. Их аппараты надёжнее наших.
– Но вина за проигрыш коснётся и нас тоже. Сегодня крайний срок для подачи апелляции.
– Нет. Мы доверимся выбору Департамента спорта. В случае чего предоставим рапорт Президенту. Всё будет в порядке.
***
Режущий взгляд блеск металлической гири. Сотни глаз, направленных на него с барьера. Он отталкивается, делает пятерное сальто, ловко приземляя вторую руку точно в центре зоны для «приземления». Вытягивает гирю и оборачивается вокруг неё: один, два, три, четыре…