– Рехнулся! – схватилась за лицо Дара.
Марсен позади неё испуганно засмеялся.
Сенс внимательно осмотрел дверной проём и присвистнул.
– Косяк в хлам, – констатировал он и заглянул за дверь. – Фурнитура тоже. Ну и дури же в тебе! Хорошо ещё, с петлями не слетела. Сомневаюсь, правда, что это сгладит восторг Матвея. Про сквозняк теперь не наплетёшь...
– Я же сказал, вопрос жизни и смерти. Так и передайте, если он начнёт бить меня прежде, чем я успею объяснить.
4
Лазарь вошёл в комнату и не узнал её. Примерно с год назад Матвей привёл в дом Айму. Дочь японских эмигрантов в третьем поколении, её семья давно обрусела, почти не помнила родного языка, а в искусстве владения палочками для еды уступала даже навыкам Дары. От предков Айма унаследовала одну национальную черту, присущую всем японцам – чистоплотность.
С её приходом в доме очень многое изменилось, и комната Матвея не стала исключением. Куда делся неряшливый холостяцкий угол с гирляндами гардероба, развешанными где угодно, кроме платяного шкафа? С ковром, по которому опасно ходить босиком, с односпальной кроватью и кислым запахом вчерашнего пива? Всё это исчезло. На месте старой кровати появилась просторная семейная постель с резным изголовьем сандалового цвета, тщательно застеленная ситцевым покрывалом. Компьютерный стол, напоминавший раньше замызганный монитор посреди груды бумажно-целлофанового мусора, снова стал похож на стол. В узкие зеркала на дверцах шкафа вернулось отражение. Даже запахи поменялись. Вместо аромата прокисшего пива здесь приятно пахло ванилью и кремом для лица. Благодаря Айме характерный Матвею изоляционизм, поначалу отражавшийся даже на Даре с Сенсом, мало-помалу пошёл на убыль. Отныне в комнате явственно чувствовалась женская рука.
Перед запуском операционная система вежливо попросила ввести пароль. С нехорошим предчувствием Лазарь настукал на клавиатуре старый пароль Матвея. Система охотно подтвердила его опасения: «Неверный пароль. Попробуйте ещё раз».
Лазарь ударил кулаком по кнопкам клавиатуры.
– Опять же, если ты надеешься, что Айма сказала мне пароль... – завела старую пластинку Дара.
– Не надеюсь! – Лазарь бухнул кулаком о клавиатуру вторично. – Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт!
Каждое своё «чёрт» он подкреплялось ударом. От соприкосновения кулака с кнопками клавиатуры, в поле для ввода пароля вскакивало сразу по нескольку жирных точек.
Дара робко тронула Лазаря за плечо:
– Уймись, пожалуйста. Не хватало ещё компьютер разбить...
– А может, я хочу его разбить! Может, я сейчас вообще разнесу здесь всё к чёртовой матери!
Лазарь вскочил с места, обхватил руками монитор и приподнял над столом. Подключённые к системному блоку провода угрожающе натянулись. В памяти всплыли не раз виденные в Интернете видеоролики, где «офисный планктон», доведённый до белого каления выходками капризной машины, выпускает пар, безжалостно разрушая узлы компьютера при помощи физической силы и гравитации.
– Всегда хотел это попробовать... – натужно выговорил Лазарь, стягивая монитор со стола.
– Стой! – закричала Дарения. – Поставь на место!
– И не подумаю.
– Поставь! Я знаю пароль!
5
Система послушно запускалась, шелестя жёстким диском.
– Это и есть твои тридцать серебряников? – спросил Лазарь. – «qtdnfv007»?
Некоторые патологически бездарны в вопросе выбора паролей. И дело тут вовсе не в дефиците фантазии, ибо байка про историю посещений была весьма недурно придумана. Дело в профиците самомнения.
– Так это ты нас вломила... – дошло, наконец, до Марса.
– Не вас, а Лазаря, – невозмутимо уточнила Дара. Она даже забыла, что сердится на мальчишку.
– Зачем? – спросил Сенс.
Дара повернула к нему пушистую голову и очень серьёзно сказала:
– Потому что так было правильно, Сенс. А то, что сделал Лазарь – нет.
В другой раз Лазаря немало повеселил бы такой пассаж. Но не теперь. В преддверии, возможно, первого за последние дни прорыва в этой глухой Игре всё веселье куда-то улетучилось.
– Как, говоришь, назывались те пилюли? – обратился он к Сенсу.
– Рисперидон, вроде.
– Без вроде.
– Рисперидон!
Лазарь кивнул и опустил ладонь на мышку.
– История посещений? – прочёл Сенсор. – Сломал дверь, чтобы поглумиться над Марсом?
Лазарь прокручивал страницу колёсиком мышки и медленно говорил:
– Нейролептики принимают шизофреники. Человек покупает нейролептики. Человек – шизофреник, так?