Серафина положила дневник обратно на колени. Расклад поменялся. Она собиралась с помощью дневника доказать доктору Блум, что она абсолютно нормальная. Но если эта женщина не собирается его читать… Тогда Серафина не видела в нем смысла.
— Ты думала об инциденте с Дарреном Шоу? Или разговорах в полиции?
Серафина пожала плечами. Она нисколько не сомневалась: полиция убеждена, что она действовала в целях самообороны. Бесполезно повторять те же объяснения здесь.
— Насколько я понимаю, ты слышала, что мистер Шоу поправляется? Какие чувства вызывает у тебя это известие?
— Облегчение, естественно. — Серафина знала, что ей полагается радоваться. — Я не хотела ранить его, — добавила она.
Доктор Блум молчала. И смотрела на Серафину с непроницаемым выражением лица. А Серафине никак не удавалось ее раскусить.
— В полиции говорят, это поможет в моем деле.
— Разумеется. Без причинения смерти убийство становится покушением на убийство, а непредумышленное убийство — нанесением тяжких телесных повреждений.
— Но я же просто защищалась. Он извращенец. Он напал на нас.
— Вот это она и есть — твоя защита.
— Вы не верите мне?
— Я верю, что ты действовала спокойно в ситуации крайнего стресса. Кроме того, я обратила внимание на то, что ты описывала случившееся деловито, не волновалась и не переживала. А еще я заметила, что тебе очень не нравится, когда кто-нибудь высказывает предположение, что мистер Шоу — жертва.
— Потому что жертва — это я. Я, — Серафина поерзала на стуле и выглянула в узкое окно. — Ему просто повезло, что я ранила его несильно.
— Любопытное замечание.
Порой такое случалось. Люди цеплялись к конкретным словам или фразам. А почему — она не понимала.
— Мне известно, что ваша учительница, прибежавшая к вам на помощь в спортзал, рассказывала, что ты держалась на удивление спокойно, — сказала доктор Блум. — Полицейские предположили, что из-за шока.
Серафина молчала: вопроса не было, не на что отвечать.
— Но что меня особенно заинтересовало, так это как о случившемся рассказала Клодия. Тебе сообщили о показаниях твоей подруги?
— Откуда вы все это знаете? Вы же говорили, что не работаете на полицию.
— Так и есть, Серафина. Я работаю на тебя и твою семью. Мне рассказала твоя мать.
Ну конечно, ее тупая мать раскудахталась при психологе: на все готова ради своей дозы внимания. Серафина сделала глубокий вдох, подавляя ярость. Здесь ей не место.
— Ты знаешь, что Клодия отрицает твои показания? — спросила доктор Блум. — По ее словам, ты напала на мистера Шоу еще до того, как он проявил хоть какой-то интерес к тебе.
Серафина улыбнулась: все это она уже проходила с констеблем Уоткинс.
— По-моему, у Клодии такое состояние, как бывает у людей, которые сочувствуют своим мучителям. И ей не нравится, что он хотел и меня.
— Стокгольмский синдром?
— Это он бывает у жертв похищения?
Доктор Блум кивнула:
— У них формируется привязанность к обидчикам. Так ты утверждаешь, что показания Клодии ошибочны?
— Да.
— Она также припомнила, как ты сказала мистеру Шоу: «Может, лучше выбрали бы себе ровню?» Это тоже неправда?
— Нет, — ответила Серафина. — Это я сказала.
— Почему?
Серафина пожала плечами:
— Так ведь говорят. Это просто слова.
— Ты намекала, что его ровня — ты?
Серафина расцвела нежнейшей улыбкой. Она отрепетировала ее перед зеркалом.
— Естественно, нет. Я же девушка.
— Я не подумала, что ты имела в виду физические возможности. — Блум налила воды из графина в два стакана. — Ты часто думаешь о случившемся? — спросила она.
— Иногда.
— В каком ключе?
Серафина не поняла. Покачала головой.
— Расскажи, о чем ты думаешь, когда вспоминаешь об этом. Вопрос без подвоха, Серафина. Просто я пытаюсь понять, что тебе особенно запомнилось в этом инциденте.
Кровь. Густая, красная, блестящая кровь. Было столько крови…
— Думаю о том, как он лежал на полу.
— После того как ты ударила его?
Серафина кивнула.
— Он корчился на блестящих половицах. Хватался рукой за шею. Наверное, пытался остановить кровь.
— Еще что-нибудь?
— Потом его рука упала на пол, он затих. Я видела, откуда льется кровь — она струилась сбоку по его шее, — но самого отверстия не различала.
— А почему ты хотела увидеть отверстие?
А с какой стати мне не должно было хотеться его видеть?
— Хотела узнать, ровные у него края или рваные.