Серафина улыбнулась. Проблемной.
— Пенни, пожалуйста, поверьте: я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь Серафине, — голос доктора Блум звучал авторитетно. Серафина мысленно взяла себе на заметку научиться говорить таким же тоном.
— Но что она говорит? О чем думает? Из нее же слова не вытянешь, — ответила ее мать.
— Увы, мне нельзя разглашать сказанное во время сеансов. Серафина должна знать, что может доверять мне.
— Но я же ее мать, мне можно, — голос стал взвинченным. Серафина поняла, что слезы неминуемы.
— Для того чтобы действительно оказать помощь вашей дочери, чего вы наверняка хотите от меня, мне надо, чтобы она знала: мне можно рассказать что угодно и я не передам это ни одной живой душе.
Серафина заподозрила, что доктору Блум известно, что она подслушивает, и этот разговор предназначен в первую очередь для ее ушей.
Блум продолжала:
— А обычно Серафина разговаривает с вами? — Молчание. — Значит, ее замкнутость — обычное явление? Вот в этом и постарайтесь найти утешение. Меня гораздо сильнее встревожило бы поведение вашей дочери, несвойственное ей.
Через несколько минут доктор Блум открыла дверь и вошла в комнату, где проходили консультации. Она села на свое место, положила ногу на ногу и открыла на коленях записную книжку.
Серафина сидела так же, как во время предыдущих встреч: спина прямая, ступни и колени вместе, руки на коленях. Она не знала, что означает новая поза доктора, поэтому сомневалась в том, что ее стоит отзеркалить.
— Доброе утро, доктор Блум, — мило улыбнулась Серафина. — Как дела?
— Спасибо, у меня все хорошо. А у тебя?
— Сегодня узнала результаты пробной работы по математике на аттестат. Получила высший балл.
— Поздравляю. Ты наверняка рада.
Серафина и вправду радовалась, точнее, была в восторге.
— А что насчет расследования? — продолжала доктор Блум.
— Ничего. Все еще ждут, когда Дундук очнется и расскажет свою версию событий. — Серафина заметила, как доктор Блум вопросительно приподняла брови. — Мы зовем смотрителя Дундук Даррен… потому что он правда такой.
— Дундук Даррен. Кто это придумал?
— Мы.
— Ты и твои подруги?
Серафина кивнула.
— Расскажи мне о них.
— Они… обычные.
— Обычные хорошие или обычные плохие?
А разве так говорят — «обычные хорошие»?
— Просто обычные.
— Милые?
— Ага.
А что такого?
— Клодия в вашей компании?
Стерва.
— Да.
— Ты близка с Клодией?
— Мы общаемся в школе.
— А вне школы?
— Немного, но мне нравится заниматься своими делами. А Клодии и Руби лишь бы устраивать пижамные вечеринки и делать друг другу макияж. Занудство.
— А чем нравится заниматься тебе?
— Развлекаться.
— Как?
Серафина пожала плечами:
— Делать что-нибудь. Пробовать. Изучать.
— Как бы ты сравнила себя с подругами? Допустим, по десятибалльной шкале, где десять баллов — высшая оценка. Сколько бы ты дала себе?
Десять.
— Пожалуй, семь или восемь.
— А твоим подругам?
— Три.
Кроме стервы — ей минус три.
— А почему у тебя балл выше?
— Ну, я определенно умнее… у меня лучше отметки… и, по-моему, я симпатичнее. К примеру, мне незачем краситься. Да еще они вечно стонут, рыдают и хихикают над разными глупостями. И почти все время несут чушь.
— А ты нет?
Серафина покачала головой:
— Не вижу смысла.
— Ты чувствуешь себя другой, Серафина?
— Другой?
— Не такой, как твои подруги и родные. У тебя никогда не возникало ощущения, что ты понимаешь мир и его устройство лучше, чем те, кто тебя окружает?
Впервые с того момента, как Серафина вошла сюда, ей стало неуютно. Неужели она допустила ошибку? И другие люди не считают себя лучше своих подруг? Может, надо было дать им тоже семь или восемь баллов? Она молчала.
— Тема моей диссертации — молодежь, такие подростки, как ты, которых можно назвать выдающимися во многих отношениях. Я имею в виду, выдающимися в обоих смыслах слова: их отличает превосходство способностей и свойств, но вместе с тем они стоят особняком от всех, словно ветвь эволюции, которая отклонилась в собственном направлении.
Серафина уже довольно давно догадывалась о своем превосходстве над подругами. К примеру, она знала, как легко заставить кого-либо сделать то, что тебе хочется, если повести себя правильно. Но ее одноклассницы, похоже, этого не понимали. Возможно, врач права и все дело в том, что они действительно не такие умные, как она.