Она осторожно выпрямляется, потому что ее дети спят рядом с ней. Арчи слева, а Ханна, ее первое чудо, справа от нее.
Сара смотрит вниз на свою дочь, гладит рыжие кудряшки над крошечным ушком.
Что тебе снится? Что ты будешь помнить?
Ключ поворачивается, входная дверь открывается.
Остаться или уйти…
Сейчас или никогда…
Только это не совсем так.
Если не сделает этого сегодня, она знает, что у нее всегда есть завтра.
70
Линда Мэлоун
Каждый скорбящий хотя бы разок должен поиграться — даже если он не мыслит такими категориями — с идеей параллельных миров. С теорией о том, что для каждого решения существует своя версия реальности, план бытия для каждого сделанного выбора и его последствий. При всем своем научно-фантастическом бреде идея эта стара, как человеческое сознание. Это мечты, порожденные сожалением, страхом перед необратимыми последствиями и концепцией если бы.
Если бы только вместо того, чтобы стереть улики, Бретт Палмер решил сообщить о своих опасениях по поводу видеозаписей Бенишека в полицию; если бы только он дал показания в суде.
Если бы только Алисса Мэлоун решила удалить злополучное приглашение.
Если бы только Пол Бенишек после какой-нибудь долгой ночной вечеринки в городе решил поехать домой и сгорел бы заживо в своем перевернувшемся автомобиле. Если бы только его мать сделала аборт.
Один выбор, одно последствие, одна реальность. У человека есть только это.
Месть может в какой-то степени уравновесить баланс, но она не отменит того факта, что в итоге изменить ничего невозможно, и ты можешь продолжать винить во всем лишь одного человека. Одного игрока, которого ее игра уже не исправит никогда.
Если бы только я была там, когда моя дочь нуждалась во мне больше всего на свете.
Именно поэтому Линда решила покончить с собой в кульминационный момент игры.
Если бы только это получилось.
— Мэлоун, одиннадцать часов, пора делать зарядку. — Лукаш, здоровяк-санитар, каждый день выдает эту шутку перед тем, как отвезти ее в инвалидном кресле на физиотерапию. По дороге из-за закрытых дверей до нее доносятся голоса и смешки. Ее это бесит.
Позже, после того как Линда совершила изнурительный подвиг: за один час пошевелила большим пальцем на ноге, Лукаш припарковал ее на привычном месте у зарешеченного окна в Голубой комнате. Ей рассказали, что в 80-х стены в ней были выкрашены в спокойный васильковый оттенок; теперь комната полностью белая, но название осталось.
— Что сегодня? — спрашивает у нее Лукаш. — Куриный или томатный?
— Ку… ку… — Она морщится, инстинктивно хватаясь рукой за повязку на шее, а затем выбирает доску формата А4, покоящуюся у нее на коленях. К доске прикреплен красный маркер, которым она рисует простейшую куриную голову: O>
Лукаш выгибает бровь и прижимает одну ладонь к уху.
— Я хочу услышать.
Линда свирепо смотрит на него. Он терпеливо улыбается. Каждый божий день они проходят через эту церемонию. Из-за этого ей хочется сорвать скобы с шеи. Снова.
Она закрывает глаза, борясь с болью и унижением, и хрипит:
— Ку… риный.
— Хороший выбор.
Он оставляет ее в одиночестве возле окна, и она не возражает. Остальные женщины в Голубой комнате держатся особняком. Все равно они уже ни для кого не представляют угрозы. Линда наблюдает за тем, как они уставились в пустоту, оглядываясь на те ужасы, которые привели их сюда.
Если бы только жизнь была к ним добрее. Если бы только они сделали другой выбор. Если бы их не поймали. Если бы, если бы, если бы…
Пока Лукаш ходит за супом, в комнату привозят на кресле женщину, которую ждала Линда. Она ее знает, хотя никогда с ней не встречалась. Линде понадобилось несколько недель, чтобы вспомнить, где она видела это лицо, сейчас ставшее изможденным, а черты лица навсегда застыли в кататоническом состоянии.
Женщину зовут Примроуз Медисон. Это имя не так легко забыть, хотя и ее преступление Линда хорошо помнит еще со времени работы в полиции Бедфордшира.
Двенадцать лет назад по всей стране шли поиски юной Примроуз Медисон, бывшей ученицы знаменитой школы для девочек «Уилкс», расположенной в окрестностях Оксфорда. Девочку подозревали в убийстве своего бывшего учителя. Хотя убийство — это еще мягко сказано.