Мужчина хмурится.
— Ты работаешь на нашего общего друга. Ведь так? Ты в игре.
— Ах, это. — Ной кивает и, глубоко вздохнув, заглядывает в люк. — Как долго я пробуду там внизу?
Мужчина пожимает плечами.
— Четыре часа до Кале. Еще два на пересечение границы. Это не считая пробок и очередей на таможне.
— Значит, всю ночь, — мрачно комментирует Ной.
— Хочешь комфорта — получи паспорт.
— Никогда в нем не нуждался, — отвечает Ной. — А сейчас у меня нет на это времени.
Снаружи из-за коробок окликает первый бригадир:
— Пошевеливайтесь, у нас тут еще двое! — На мгновение Ной задумывается, правильно ли он поступает. Как только окажется в этой яме, Софии уже ничто не сможет помочь. Он не сможет проверить телефон. Это рискованная игра, в которой проигравшего ждет смерть.
— Эй, — щелкает мужчина пальцами перед лицом Ноя, — пора.
В оцепенении Ной лезет вниз, протискиваясь в темное грязное нутро автопоезда, держащего путь в Англию.
26
Пятый игрок
Повернувшись боком, Линда стоит перед большим зеркалом, изучая свое отражение.
Она одета в темную одежду, ботинки и перчатки. Под длинной паркой, застегнутой под горло, почти незаметны ни бронежилет, ни кобура на бедрах. Она проводит рукой по разгрузочному ремню, тактильно запоминая расположение фонаря Maglite, подсумка с одноразовыми латексными перчатками, наручников с ключами, прикрепленными на карабин. Лучше быть готовой ко всему.
— Ты сможешь, — говорит ей из зеркала седеющая женщина. — Ты сможешь, но сейчас должна идти.
Она почти удерживается от соблазна бросить последний взгляд на комнату Алиссы — больше не может позволить себе предаваться тоске и сентиментальности, но на полпути к лестнице поворачивает обратно. Потрепанный плюшевый дракончик ее дочери так и валяется на кровати, там, где она его бросила.
— Ты можешь составить мне компанию, — говорит она и забирает игрушку с собой.
На улице холодно. Это мелочь, учитывая то, как тепло Линда оделась, но температура вызывает у нее ассоциацию слов и образов: холод; морозильник; морг — и ей это совсем не нравится. Она открывает дверь и останавливается, уставившись на свою подъездную дорожку.
— Нет. Пожалуйста. Не сегодня.
В районе, где живет Линда, постоянно ведутся споры с городским советом по поводу общественной парковки. Каждую неделю сотни пассажиров вместо того, чтобы платить грабительские аэропортовые сборы, просто бросают свои машины в жилом районе и либо идут пешком, либо добираются до аэропорта на такси, оставляя машины на обочинах на одну-две недели, а иногда и дольше. Совет разрешение выдавать отказывается, потому что у всех жителей есть подъездные дорожки у домов, но борьба за место сказывается на гостях, водителях доставки и местных рабочих. Сегодня уже не в первый раз перед подъездной дорожкой Линды припарковался невзрачный белый фургон, задним бампером перегородив Линде выезд. Под стеклом оставлена записка:
ВЕРНУСЬ ЧЕРЕЗ 20 МИНУТ!
Ей хочется закричать. Она с отчаянием оглядывается по сторонам.
— Почему ты не оставил номер телефона? — спрашивает она у пустой дороги. — Да что с тобой не так?!
Той рукой, которой, как это ни смешно, все еще держит дракончика за лапу, она проверяет таймер на своем телефоне: осталось четыре с небольшим часа.
Если фургон стоит здесь уже восемнадцать минут, она может подождать.
С другой стороны, если он здесь всего пару минут, то… Она сует телефон в карман и смотрит на передний бампер фургона. Между ним и машиной впереди чуть меньше полуметра, и это бесит, потому что если бы водитель немного сдвинулся, она бы смогла втиснуться в этот зазор со своим «БМВ».
Подождав столько, сколько смогла — около двенадцати секунд, она лезет под пальто, автоматически находит на разгрузочном ремне нужную петлю, достает свою складную дубинку. Так и не выпуская дракончика из руки, другой рукой разворачивает оружие на всю длину и с легкостью разбивает стекло со стороны водителя. Срабатывает сигнализация, но она не оглядывается, чтобы посмотреть, не видит ли ее кто-нибудь. Как ни в чем ни бывало Линда отщелкивает замок, открывает дверь, наклонившись внутрь, отпускает ручной тормоз. Дорога идет под небольшой уклон, достаточный, чтобы гравитация сделала свое дело, и фургон врезается в стоящую впереди машину.
Линда садится в свою машину и заводит двигатель. Мягкая игрушка — когда-то любимая игрушка ее дочери — лежит на пассажирском сиденье. Линда смотрит на нее, сдавая задним ходом.