Вид разрушенного корабля, вросшего носом в скалу, нагонял тоску и отчаяние, потому что нигде больше не маячило внятных ориентиров. Софья сдавила ладонями виски, ругая себя: «О чем я думаю? Какое мне дело до Эйлиса? В лапах этого изверга осталась Рита!»
Раньше казалось, что она не умеет ненавидеть, но теперь Софья убедилась: это лишь из-за отсутствия настоящих врагов. Как только недруг появился, Софья не отыскала в своей душе и капли сострадания к участи его мира или возможности прощения в случае возврата сестры.
Переговоры со лжецом ничего не дали, поэтому Софья сжала кулаки с намерением бороться. Она еще не решила, как именно, но смутно догадывалась, что все дело в портале. Если уничтожить его вслед за собой, то связь миров оборвалась бы. Но до этого предстояло вытащить из-под стеклянного колпака Риту, а для начала выбраться самой. Но как?
Внезапно громогласной вибрацией стен раскатился по пещере недовольный торопливый голос:
– Что ж… Прекрасная София, я показал тебе все великолепие моего замка. Теперь узри его уродство, его самые темные уголки. Ты останешься в этой башне навечно, если не сумеешь выбраться из лабиринта окаменевших садов и рудников! Ищи свою сестру, ищи портал. Может быть, удача тебе и улыбнется. Но не забывай, что здесь у всего мое лицо. – И алчным хладнокровием пророкотали последние слова: – Я устанавливаю законы в своих владениях. Я – плоть и дух этой башни.
– У вас нет души… – только тихо, измученно прошептала Софья, но лицо ее искривилось недетским отвращением и презрением, которое льор наверняка видел, раз контролировал любой уголок своего обширного жилища.
Софья заметила, что на ней уже не платье, а джинсы с курткой, на плечи вернулась бестолковая тяжесть рюкзака. Однако неведомая сила расстегнула его и извлекла захваченный из дома нож. Острое лезвие зависло в нескольких сантиметрах от лица. Откуда-то сверху, будто из невидимых транспарантов, донесся издевательский голос:
– Что это, прекрасная София? Кухонный нож? Вы меня, право, каждый раз смешите. Это так… по-людски. Нож против льора! Только человек из вашего мира мог до такого додуматься. Вы вообще редко понимаете настоящую опасность и силу противников. Нет, нож вам решительно не пригодится.
После этой высокопарной тирады голос умолк, а нож улетел в неизвестном направлении.
– Верните Риту домой! Хотя бы Риту! – отчаянно крикнула в пустоту Софья, но голос осип. – Пожалуйста… Пожалуйста!
На мольбы отвечала лишь тишина. Льор наблюдал, каждая клетка тела ощущала, как некто внимательно следит за малейшим движением. И это ужасно злило, но ноги подкашивались от страха. Софья корила себя за то, что вспылила, за то, что не хватило такта промолчать, когда лишь стеклянный саркофаг отделял ее от сестры. Но она испугалась, точно малый ребенок. Она не привыкла к опасностям, не ведала, что значит оказаться в логове врага, оттого в решающий момент не поняла, как себя вести.
Да и вряд ли существовал способ убедить льора подобру-поздорову отпустить их домой, а покоряться ему за каменья… Не так ее воспитывали. И что льор предлагал делать со всеми этими несметными богатствами в мертвом мире?
Он желал, чтобы девушка скрасила его будни. Вероятно, в одинокой башне он и правда скучал, но в планы Софьи никогда не входило приносить в жертву свою молодую жизнь и будущее. А после уловки с сестрой Раджед заслуживал исключительно ее ненависти. И возможные рассказы о тяжелом прошлом или отваге в стародавних битвах не оправдывали низвержение в бездну вынужденной гостьи. Софья никогда не забывала нанесенных ей обид.
Однако в те страшные мгновения возле разрушенного корабля пленница просто застыла в нерешительности, опасаясь идти в темноте. Она сделала несколько шагов и едва не свалилась за край пропасти. На миг сердце замерло, в желудке похолодело, и в голове сделалось пусто-пусто, только оборвалась единственная мысль: «Это и есть смерть?»
Но вскоре коленки ударились обо что-то твердое и металлическое. Софья неуверенно приподнялась, нащупав рукой тонкие перила. Как ни странно, запыленную ладонь не царапнули ошметки ржавчины, как будто нечто, напоминавшее лестницу, состояло из золота или нетленного серебра. Должно быть, пещера при свете выглядела еще более уныло, чем в темноте: разрушенный корабль, чахлые цветы на камнях и наполовину сломанная серебряная лестница. Сюрреалистично и жутко.
Софье чудилось, будто она блуждает по нескончаемому кошмару с момента попадания в Эйлис, как потерянная душа в аидовом царстве, как призрак русалки-утопленницы. Да только не лежало на ней никакой вины, кроме странных рисунков из чужого мира. Она проклинала тот день, когда вообще взялась за карандаш. Или так Эйлис сам позвал ее? Но за что подкинул такие испытания?..