— Возможно, — говорю я, начинаю немного разочаровываться тем, насколько он необщителен.
Но он ничего не уточняет.
— Так как прошла вечеринка без штанов? — спрашивает он, поворачиваясь так, чтобы быть ко мне лицом.
Я моргаю.
— Что?
Он осматривает меня с ног до головы.
— Когда я впервые увидел тебя, на тебе была футболка с надписью «вечеринка без штанов».
Он ведь шутит, да? Ловлю себя не том, что рассматриваю его так же, как он меня. И тут его рот, великолепный, соблазнительный рот приподнимается, совсем чуть-чуть. Так еле заметно, но это почти похоже на улыбку.
— Брюки, как правило, это пустая трата времени, — говорю я. — Единственная причина, почему я ношу их, потому что на работе ждут, что я буду профессионалом — добавляю я, показывая жестом кавычки.
— Как они узнают, носишь ты брюки или нет? — спрашивает он, а затем отклоняет голову, чтобы посмотреть на мою задницу.
Я и польщена тем, что он смотрит и в замешательстве, не понимая почему. Хмурюсь.
— А?
— О, — говорит он, и взгляд порхает обратно ко мне. — В Британии брюки это слово для нижнего белья. Подумал у тебя склонность не носить нижнее белье.
Я смеюсь.
— Нет, нет. Ну, я ношу его. Имею в виду, нижнее белье на самом деле тоже пустая трата времени. Но нет, на футболке было…в любом случае это не имеет значения.
— Согласен, — говорит он.
— С чем?
— Что брюки пустая трата времени.
Мой разум сходит с ума. Я воображаю его не только без каких-либо штанов, но и без белья. Стараюсь держать глаза на верхней части его тела вместо того, чтобы начать искать очертания его члена и получить представление о том, как на самом деле выглядит обнаженный Лаклан.
— Конечно, — продолжает он, — во время матча будет умнее надеть его. Ты будешь удивлена, сколько раз во время борьбы за мяч с тебя стянут шорты.
И мое воображение взрывается.
— Другие парни стягивают с тебя шорты? — Мой мозг вдруг атакуют образы его в узких шортах в то время как другие большие, крепкие мужчины тянут их вниз. Члены летают повсюду.
Он смотрит на меня.
— Ты когда-нибудь видела игру в регби?
— Нет. Но если ты носишь шорты и другие мужики постоянно тянут их вниз, мне, возможно, придется начать смотреть их.
— Ты вообще смотришь спорт?
Я считаю что да.
— Я смотрю бейсбол. Но только тогда, когда играют Giants. В остальном, нет. Не думаю, что это полезно для моего сердца. Я обычно становлюсь немного взвинченной. Все знают, что я кидаюсь вещами.
— Тогда в Шотландии ты сошла бы за свою. Мы очень вспыльчивы, когда дело доходит до наших команд. Вспыльчивы и немного чокнутые.
— Ты считаешь себя немного чокнутым?
— Да, конечно. Разве не все такие?
Я киваю. Он прав.
— Да. Я определенно не совсем нормальная.
— Нет, ты нет.
Я резко смотрю на него, не уверена, стоит ли обижаться на такое или нет.
— Эй.
Его это не волнует.
— Брэм сказал, ты заноза в заднице.
Я закатываю глаза и фыркаю.
— Конечно, Брэм это сказал. Но знаешь, твой кузен полон дерьма.
— Он сказал, что ты в тридцать ведешь себя будто тебе тринадцать. — И снова его губы подергиваются в эту почти улыбку. Что ж, рада, что он находит это забавным.
— Мне тридцать, — с горечью говорю я. — И это он тот, кто ведет себя как подросток. То же и о Линдене. Оба твои кузена словно остановились в развитии.
— Не могу поспорить с этим.
— Но они на самом деле тебе ведь не кузены, да? Вероятно поэтому вы такие разные.
Воздух вокруг нас словно накаляется. Линия между его бровями становится глубже, а взгляд становится тяжелым.
— Они на самом деле мне не кузены? — Его голос словно кремень.
Вот дерьмо. Такое чувство, что я сказала что-то неправильное.
— Э-э, тебя ведь усыновили, правильно?
Его челюсть напрягается и я в абсолютном ужасе, может быть, он даже не знал, что был усыновлен. Срань Господня, я что сейчас просто взяла и абсолютно все разрушила?
Минуты все идут. Такое чувство, что пауза продолжается вечно. Это молчание по истине смертельно.
И тогда он говорит.
— Да. Меня усыновили.
Как мне все исправить? Что сказать?
— Прости. — Извиняюсь я. Кладу руку на его предплечье и чувствую тепло его кожи. Затем он смотрит на мою руку, и я быстро убираю ее. — Я не хотела переходить на личности.
— Угу, — ворчит он и смотрит в сторону. Спина прямая, мышцы напряжены. Я его разозлила. Я это знаю. Почему я так хорошо умею злить людей?
— Прости, — еще раз говорю я почти беспомощно.