- О, хорошо! – произнесла Гэлли.
- Он догонит в конце концов, - сказал ей Флейта. – Когда это случится, будь готова со своей звездой. Я скажу тебе, что делать.
Хижина шагала вперед. Скрипка продолжал показывать дорогу, и хижина шла туда, куда указывал его палец. Гэлли посмотрела вниз на пальцы ее больших птичьих ног, а потом подняла взгляд, чтобы посмотреть, как Скрипка ведет их сквозь мифосферу. Громадные негнущиеся ноги прошагали от сосновых иголок к каменистой почве, потом в пустыню, потом на оживленную автостраду, где они чудесным образом не столкнулись ни с одной машиной, и оттуда – на зыбкую розовую нить. Здесь одна из громадных ног чуть не провалилась сквозь зыбучесть, но хижина спаслась, крутанувшись и рванувшись, и шагнула на более твердую голубую нить. Наконец, она ступила на территорию некоего промышленного владения, заполненную машинами, припаркованными рядом с низкими белыми зданиями. Хижина протопала напрямую, ногами раскидывая в стороны машины и с хрустом задевая углы зданий, пока не добралась до низкого белого блока, на котором большими красными буквами было написано: «OOO БРАТЬЯ СТОУН». Гэлли почему-то ожидала, что хижина здесь остановится, но она просто продолжила двигаться вперед, наступив на здание. Половина стены обрушилась, и хижина остановилась, маршируя на месте, скрипя и стеная с ног до головы. Звенело стекло, тут и там падали глыбы бетона и плоские куски стены. Проделав в здании большую дыру, хижина перестала топтать и спустила лестницу.
- Пойдемте. Быстро, - Флейта подсадил Меропу и Гэлли на лестницу и последовал за ними вниз, сказав через плечо: – Остальные, лучше оставайтесь здесь.
Гэлли взяла мать за руку, и они вместе нырнули в неровную обваливающуюся дыру. Внутри горели люминесцентные лампы, и все продолжали работать за своими столами так, будто ничего не произошло – за исключением того, что ближайшие к ним люди устало прихлопнули ладонями стопки бумаг, когда ветер из разрушенной стены грозил их унести, а люди подальше от повреждения раздраженно сдували и смахивали пыль от разлома. Гэлли нашла взглядом отца за столом в дальнем углу, работающего усерднее, чем все остальные, и потащила мать к нему. Но на полпути Меропа тоже увидела его, отпустила руку Гэлли и помчалась между столами. Она сшибла несколько подносов с бумагами, однако люди только вздыхали и наклонялись, чтобы подобрать их, кажется, больше ничего не замечая.
- Сайр! – закричала Меропа. – Мой Сизиф!
Ее крик прозвенел по помещению, и несколько человек подняли взгляд по-настоящему. И среди них отец Гэлли. Увидев несущуюся к нему Меропу с развевающимися грязными волосами и разлетающимися лохмотьями, он перестал работать, откинулся на спинку стула и улыбнулся. И улыбнулся. Меропа положила липкие ладони на его поднос «ВХОДЯЩИЕ» и улыбнулась в ответ. Они улыбались и смотрели друг на друга, будто были одни в целом мире.
- О, пойдемте! Пойдемте! – поторопила их Гэлли, переминаясь с ноги на ногу.
Она видела, как женщина, которая боялась порвать колготки, идет к ним с другого конца комнаты. Женщина несла тяжелую стопку папок, но сердито свалила их на ближайший стол и быстро зашагала по проходу к угловому столу.
- Нам надо идти! – сказала Гэлли.
Но ее родители не обратили ни малейшего внимания, пока женщина не подошла прямо к ним, оттолкнув Гэлли в сторону.
- Немедленно уходи отсюда, - велела она Меропе. – Ты мешаешь заключенному работать.
Меропа медленно и пораженно повернулась посмотреть на нее.
- Я – что? – спросила она.
- Отвлекаешь заключенного. Совершаешь преступление, - ответила женщина. – Тебе здесь нечего делать. Ты, должно быть, сбежала с другой нити.
- Верно, - согласилась Меропа. – И я пришла забрать моего мужа с этой.
- Ты не можешь этого сделать, - сказала женщина.
Меропа выпрямилась во весь рост – на несколько дюймов выше аккуратной женщины. Несмотря на разорванное грязное платье, она вдруг стала величественной. Ее волосы, слипшиеся от крови и запятнанные вином, взметнулись водоворотом и стали ярко-золотыми – даже ярче золотых яблок. Гэлли в благоговении и восхищении уставилась на нее. «Моя мать действительно в некотором роде богиня!» - подумала она.
- Как ты смеешь! – произнесла Меропа. – Как ты смеешь так разговаривать с дочерью Атланта! Никто здесь не является заключенным. Они все – в незаконном плену, - ее голос набрал силу, точно у певицы, когда она крикнула: – Вы свободны. Вставайте и уходите, вы все.
Люди за столами подняли головы – вначале изумленно и недоверчиво. Но когда Меропа протянула руку отцу Гэлли, и он, по-прежнему улыбаясь, встал и подошел к ней, остальные тоже начали нерешительно вставать по одному и по двое. Когда Меропа протянула другую руку Гэлли и потащила их двоих через комнату, все, похоже, поняли, что она говорила всерьез. Они повскакивали и бросились к дверям.
- Стоять! – выкрикнула аккуратная женщина, а когда никто не обратил внимания, запричитала: - Кто теперь заполнит все эти формы?
- Попробуй заполнить их сама, - бросила Меропа через плечо.
Они добрались до разлома в стене, где свисала лестница в хижину, а рядом с ней стоял Флейта. К этому времени у него сделался очень нетерпеливый вид. Он практически зашвырнул Гэлли на ступеньки, а следом за ней поднял Сайра, тело которого слишком задеревенело из-за столь долгого сидения за столом. Меропа взлетела наверх, и Флейта взобрался за ней.
- Мы забрали его! – радостно сообщила Гэлли Скрипке, когда добралась до балкона.
- Хорошо, - ответил Скрипка и посмотрел на Марсию. – Уходим?
- Немедленно, - согласилась она.
Хижина топнула и бойко развернулась на негнущихся ногах в другую сторону.
И остановилась.
Поперек пути стоял дядя Юлион с тарахтящим позади него такси. Он казался гигантским и непоколебимым, как скала. Когда все схватились за перила балкона, уставившись на него, он вырос еще больше. И рос до тех пор, пока не стал смотреть на них сверху вниз – с неискренней неумолимой жалостью. Громкость его голоса соответствовала его размерам.
- Какая досада, - прогремел он. – Вы считали себя такими умными, правда? Но никто никогда по-настоящему не одерживает верх надо мной. А я отлично умею изобретать наказания для тех, кто идет против моей воли. Отныне и до конца времен у вас у всех будет весьма скверная жизнь. Поверьте.
- Я не твоя, - произнесла Марсия. – Ты ничего не можешь мне сделать.
- Почему ты так уверена в этом? – прогремел в ответ дядя Юлион.
Гэлли в отчаянии подняла взгляд на его выпирающий под рубашкой живот. «А ведь всё шло так хорошо!» – подумала она. Но когда Марсия сердито ответила:
- Потому что я величайшая ведьма из всех, что когда-либо жили!
Что-то в той стороне привлекло внимание Гэлли. Посмотрев, она обнаружила, что Флейта, опустив руку вдоль тела, жестами показывает ей, чтобы она вытащила звезду из лука Ориона. Гэлли не посмела кивнуть. Она лишь едва опустила подбородок и потихоньку, осторожно поднесла руку к самому маленькому карману и начала расстегивать его.
- Что ты сделал с Орионом? – вдруг спросила Гармони, и сердце Гэлли пропустило удар в страхе, что дядя Юлион заметит ее действия.
- С Орионом? – прогудел дядя Юлион. – Конечно, снова поместил его среди звезд – на этот раз навсегда. Астеропа тоже там – так далеко от него, как только можно.
- Но почему они не могут быть вместе? – спросил Трой.
- Потому что они вызвали мое неудовольствие, - прогрохотал дядя Юлион. – Этот человек – ловелас.
- Как и ты, - заметил Трой.
- Именно. Мне не нужны конкуренты, - прогудел дядя Юлион. – Ты, мой мальчик, теперь проведешь вечность в наказании за свою дерзость. Я еще не решил, что с тобой сделать, но знаю, что ты никогда, никогда не начнешь строить свой город.
Пока они говорили, Гэлли расстегнула карман и почувствовала, как звезда – крошечная, теплая и едва слышно шипящая – закатилась в ее ладонь. Флейта осторожно встал рядом с ней с одной стороны, а Скрипка – с другой.