И это не конец. Я как ракета, оторвавшаяся от земли, вибрирующая, трепещущая в бурно кипящем пламени. Я не могу контролировать свое тело или мысли – я просто лечу по воздуху, взрываясь в волне звезд. Мое сердце наполнено до краев, чувствами, которые практически приносят слезы на мои глаза.
Я уничтожена. Он полностью разрушил меня, и я умираю, как хочу почувствовать это снова и снова, снова и снова.
— Чееерт, — кричу я напротив него, моя голова опускается на его потную шею, я держусь за его твердое тело, будто упаду в пропасть, если не сделаю этого. — О Боже, Лаклан.
Он односложно хмыкает и отводит голову назад, ухмыляясь глядя на меня сверху вниз. Похоть горит в его глазах, и я понимаю, что он еще не кончил.
— Это была закуска, лапочка, — бормочет он, прижимаясь губами к моему с трудом дышащему рту. — Я буду продолжать всю ночь.
Не могу поверить в то, что собираюсь сказать.
— Мне нужно передохнуть, — говорю ему, мои руки оборачиваются вокруг его шеи, пока лоб покоится на его подбородке. — Сжалься надо мной.
— О, я вижу, — говорит он. — Больше дела, меньше слов это не про тебя.
Я поднимаю голову и смотрю в эти изумительные глаза.
— Я до сих пор пульсирую вокруг тебя. — Откровенно говорю я, восстанавливая контроль над дыханием.
— Я знаю, — отвечает он. — Это лишь еще больше заводит меня. — Он кладет руку на мой рот, проводя пальцем по губе. — Не могу ждать, чтобы попробовать тебя. — Он выходит из меня, снимает ботинки и штаны, а затем сжимает мои бедра и поднимает меня. — Иди сюда, — говорит он, теперь его задница тоже голая. Он несет меня через кухню в гостиную, где кладет меня на спину.
Он забирается на меня, его твердые, здоровенные бедра по обе стороны от моих, член торчит. Я смотрю на него, широко раскрыв глаза, и в эту прекрасную минуту упиваюсь им. Я хочу облизать каждую татуировку на его теле, исследовать губами каждую скульптурную мышцу. Есть что-то завораживающее, и это не только вид его, наконец-то обнаженного напротив меня, а то, как его глаза удерживают меня на месте, наполненные мыслями и желаниями, которые я хотела бы узнать.
Я ожидаю, что он толкнется в меня, но он наклоняется, упираясь локтями рядом с моим плечом. Он улыбается глядя на меня вниз, и я нервничаю от подобной нежности. Эта улыбка смягчает его черты. Образовывая морщинки в уголках глаз, и разглаживая складку между бровей. Он теперь уже не тот ожесточенный зверь, но все так же красив.
Он пробегается пальцами по моему носу, вниз по холмам моих губ, глядя на меня так, будто видит меня, и это так странно интимно, принимая во внимание наши не-отношения, которые были до сих пор, что я хочу отвести взгляд.
К счастью, он разрывает контакт за меня. Он лижет край моего уха, от этих ощущений мою кожу покалывает.
— Я хочу попробовать каждый уголок твоего тела, — шепчет он. — Ты не против?
Я с трудом сглатываю.
— Мог бы и не спрашивать.
— Обычно я не стал бы, — говорит он, облизывая мою шею, заставляя спину выгнуться дугой. — Но так как тебе надо передохнуть…
Я запускаю руку ему в волосы и сжимаю в кулак, дергая его мягкие пряди.
— Просто нахрен уже съешь меня.
Он усмехается.
— Вот это моя девочка.
Моя девочка. Его слова ударяют меня кулаком прямо в сердце.
О, Боже.
Он продолжает исследовать губами и языком все мое тело, лаская ключицу, грудь, жестко посасывая соски, пока у меня не начинает кружиться голова, я практически схожу с ума от ощущений. Мои пальцы впиваются в тугие мышцы его спины, отчаянно царапая, когда он продолжает двигаться вниз.
Под его языком мой живот покрывается мурашками, а бедра подергиваются от прикосновения его щетины, исследуемые его мягкими губами.
Наконец, его голова располагается у меня между ног, и я развожу их шире для него, томясь в ожидании. Как и следовало ожидать, он не торопится. Он раскрывает меня, позволяя грубым кончикам пальцев пройтись по моей чувствительной плоти.
И я уже задыхаюсь, не в силах молчать и сдерживать себя.
Затем его язык резко двигается, скользя по моему клитору, запуская еще больше фейерверков, разжигающих огонь внутри меня. Мое дыхание неустойчивое, пальцы жадно хватаются за простыни. Мои бедра приподнимаются вверх, желая большего.
Он делает одолжение, помещая губы и рот в него. И наблюдает за мной. Эти дикие глаза наблюдают за каждым моим движением, за тем как он доставляет мне все больше и больше удовольствия, его зубы задевают мой клитор, язык погружается глубоко в меня. Его голова между моих ног это лучший в мире вид, и я выгляжу удивленной и обезумевшей, когда смотрю на него в ответ.
Это слишком. Слишком рано.
Но будь все проклято, если отводя взгляд, я не желаю увидеть это снова.
Так что я смотрю на него и его горящий взгляд направлен на меня, его брови нахмурены с грандиозной решимостью, как у человека, собирающегося на войну, и я удивлена, что лишь одного его взгляда недостаточно, чтобы я кончила. Я почти могу чувствовать его в глубоких, безнадежных, темных участках меня, куда я никогда не хожу, будто он готов отправиться прямо туда.
Черт, сейчас этот человек сводит меня с ума больше, чем тогда, когда обращался со мной так, будто ему наплевать на меня.
Я больше не могу выдержать его взгляд. Откидываю голову назад, и мир становится теплее, плотнее, будто моя вселенная заполняется крошечными нагретыми звездами. Она, эта невозможная сила внутри меня, растет и растет, собирая каждый нерв и частичку моего тела, пока они не разрываются снова и снова.
Скольжение его языка спускает курок.
— О, дьявол, — кричу я, и он что-то шепчет в меня, его стоны вибрируют глубоко внутри и это отправляет меня через край. Я отправляюсь туда, падая в паутину горящих звезд, и мои пальцы хватают его за волосы, в отчаянии тянут, пытаясь удержаться, хотя в этом нет никакого смысла. Оргазм, кажется, никогда не закончится, и я превращаюсь в дрожащее, бескостное тело.
Я недолго лежу, ноги все еще разведены в стороны, пытаюсь дышать, и тут понимаю, что он еще до сих пор не кончил.
Мне скорей всего понадобится еще одна гребаная передышка.
Но прежде чем я успеваю произнести это, он оказывается на коленях около меня, и, ухватившись за одно бедро и высоко подняв его, располагается у моего входа. Он толкается внутрь, все еще твердый, и я такая мокрая и изнуренная, что он легко скользит внутрь. Он по-прежнему такой же огромный и толстый, как был на кухне. Он толкается в меня с неотложной настойчивостью, и мне следует отдать ему должное за то, что он так долго сдерживался.
— Я долго не продержусь, сладенькая, — шипит он, его акцент наполнен вожделением. Он вколачивается в меня, бедра кружатся, прижимая меня к кровати, пока он двигается вперед-назад. Он беспощаден, тяжело задыхаясь с каждым толчком, такой грубый, плотский звук, который становится все громче и громче, когда он приближается к оргазму. Это такой чертовски прекрасный звук, заставляющий огонь в моей сердцевине разгореться, уговаривая последнюю частицу пламени, оставшуюся во мне.
Я смотрю на него, на его тело, на этот великолепный образец дисциплины и боли и хороших ген. Он сжимает мою ногу, толкаясь бедрами назад в меня, чтобы проникнуть глубже, и это почти слишком глубоко, но он как раз вовремя выходит, хрипло вздыхая.
Кровать движется, громко раскачиваясь туда-сюда, и я увлечена тем, как он работает, трахает меня словно животное, так, будто это основная, первобытная потребность, и он был рожден лишь для этого. Быстрее, сильнее, глубже. Его темп беспощаден.
Я могу видеть, как он начинает терять контроль, падая через край, и я помогаю себе рукой, чтобы догнать его. Его глаза впиваются в меня, и затем он входит глубоко, так глубоко, что дрожит и бормочет мое имя низким, гортанным голосом, прежде чем позволить себе выпустить череду грязных ругательств.