Когда он возвращается с прогулки, я слышу, как он таким довольным, игривым тоном разговаривает в холле с собаками. Кофе готов, так что я облокачиваюсь о стол, медленно потягивая чашечку, пока он заходит на кухню.
— Ничего себе, — говорит он, когда замечает меня, останавливаясь в дверях, чтобы осмотреть меня с ног до головы, и легко качает головой.
— Что? — спрашиваю я, желая знать, почему он смотрит на меня с таким трепетом.
Он пробегает рукой подбородку.
— Ты. Здесь. На моей кухне. В одних трусиках.
Я поднимаю свою чашку.
— И с кофе.
— Женщина мечты, вот ты кто, — говорит он, своей уверенной походкой прогуливаясь ко мне. В то время как он может быть поражён моим видом, я точно также поражена им, особенно тем как его тренировочные штаны низко висят на талии, демонстрируя эту идеальную V и делая намёк на член. Я рада что могу каждый день продолжать поражать его всеми возможными способами.
Он подходит, зажимая меня между своими большими руками, его тело прижимается к моему. Он смотрит на меня вниз сквозь ресницы, глаза блуждают по моему лицу, небольшая ухмылка на губах.
— Думаю, я могу к этому привыкнуть, — говорит он, низкий и хрипловатый голос проникает в меня. От этих слов мой позвоночник растворяется, кожа танцует в предвкушении, потому что я знаю, он собирается дотронуться до меня и мое тело нуждается в этом.
— Когда нам надо выходить? — спрашиваю я его, закрывая глаза, когда он наклоняется и целует мою шею.
Он стонет, посылая дрожь через мое тело.
— Куда я снова должен идти?
— На тренировку, — напоминаю я ему. — И сначала ты отвезёшь меня кое-куда. На твою работу. Хотя полагаю мы можем сделать это в другой день, — с надеждой добавляю я.
Он вздыхает.
— Нет, — он тянется назад и всматривается в мое лицо. — Я хотел бы, но если я не вернусь, то буду в большой беде.
Он не должен говорить мне это. Я знаю, что регби его карьера, и знаю, насколько она важна для него. Последнее, чего я хочу, чтоб он чувствовал за это вину.
Я собираюсь разрядить обстановку. Пробегаюсь руками по его подтянутой талии и сладко смотрю на него.
— Что происходит, когда ты попадаешь в большие неприятности? Другие мальчики стягивают с тебя шорты и устраивают тебе порку?
Он поднимает брови.
— Грязное, грязное создание, — бормочет он.
Я запускаю большой палец под резинку его штанов, чувствуя его тёплую, мягкую кожу.
— Н-у-у, не разрушай мою фантазию.
— Точно. Ну да, конечно мы снимаем друг с друга шорты и бьем друг друга палками. Иногда намазываем друг друга маслом, и получается одна большая команда. — Он прерывается. — На самом деле такое однажды случалось, но думаю, мы все были слишком пьяны. Не так-то просто отнять мяч у голого, намазанного маслом мужика. Хотя тренировка была отличная.
Я изучаю его, не в силах понять, серьёзен он или нет.
— Регби очень странный вид спорта.
Он тянется мне за спину за чашкой, которую я оставила для него.
— Рано или поздно придёшь на тренировку и все увидишь сама.
— Я могу? — спрашиваю я, внезапно волнуясь от перспективы увидеть его в действии. Я отхожу в сторону, чтобы позволить ему выпить кофе.
— Если хочешь, — говорит он. — Не могу сказать, буду ли я играть в полную силу, но я могу это устроить. Хотелось бы надеяться, в хороший день. Не хочу, чтоб ты начала думать я не тот игрок, которым ты меня считаешь.
— Оу, я никогда и не думала, что ты игрок, — дразню я его. — Может быть гей.
Он лишь чуть округляет глаза.
— Точно, что ж, натирание маслом наших голых тел сейчас не помогает, да? — Он делает глоток кофе и закрывает глаза. — Кстати, лапочка, это чертовски вкусно. Если ты до конца дней сможешь мне делать такой кофе, я умру счастливым.
Там, в его глазах немногословие, но все же эти слова ударяются в меня. Боже, это вообще возможно? Мои мысли уносятся вдаль, и внезапно я представляю себя прямо здесь, на этой кухне, через несколько недель, месяцев, лет. На что это будет похоже? Быть так долго с кем-то таким, как он? Вопреки тому, как я привыкла думать, по крайней мере с Кайлом, эта мысль больше не пугает меня. Вместо этого она согревает мое сердце, заставляя пропустить удар.
— Только вот, — продолжает он, будто только что не вложил мне в голову самые прекрасные образы в мире. — Я бы действительно хотел, чтоб ты была здесь и увидела меня в действии. Наша первая игра будет через неделю после твоего отъезда, и я очень сомневаюсь, что окажусь на поле.
Может мое сердце и пропустило удар, но теперь оно падает.
Я сглатываю и хватаюсь за край его футболки.
— Новое правило. Ни один из нас не упоминает о том, что через три недели я уезжаю.
Его глаза сужаются, и он кивает.
— Все верно. Это честно. Что насчёт того, когда ты забронируешь обратный вылет?
— Оставь это мне, — говорю я, зная, что он уже предложил оплатить мой обратный билет. — Я позабочусь об этом.
— Или, возможно, ты могла бы остаться здесь на неопределенное время, — говорит он, сфокусировавшись на чашке кофе, пока быстро не поднимает на меня взгляд. Пожимает одним плечом. — Это может быть один из вариантов.
Этот человек искушает меня на каждом шагу. Сначала приезд сюда, теперь идея не уезжать.
— Мы оба знаем, что я не могу этого сделать, — говорю ему. Потом я игриво бью его в плечо. — И эй, что я об этом говорила? Мы не упоминает об этом, ладно? Давай просто...наслаждаться.
— Столько, сколько сможем? — говорит он, и будь я проклята, если не вижу грусть в том, как он морщит свой лоб.
— Столько, сколько сможем.
***
После быстрого завтрака, состоящего из сосиски и яиц, знак внимания от Лаклана (и нет, это не двусмысленность), мы оставляем собак и садимся в его машину. Я никогда до этого не была внутри Рендж Ровера, но черт потери, если это не идеальная машина для него - большая, крутая и строгая. Но вместо того, чтобы отправиться в пустыню, мы путешествуем по оживленным улицам города, направляясь в его организацию через весь город.
Я не могу не глазеть на все, мимо чего мы проезжаем. Здания такие разные, такие старые, такие очаровательные и у каждого много своих отличительных неповторимых признаков. Они дышат историей, и я ловлю себя на том, что начинаю нервничать перед знакомством с городом. Я и так чувство, что у меня недостаточно времени, чтобы сделать все. И хоть я и хочу насытить Лакланом столько, сколько могу, я так же хочу взять по максимуму от Эдинбурга. Вероятно это из-за моей нынешней компании, но у меня уже такое чувство, что город оставит отпечаток в моем сердце.
Мы добираемся до каменного здания рядом с тем, что кажется окраиной города. Я выбираюсь из машины, не забывая посмотреть направо, прежде чем обойти машину и смотрю на надпись над тёмной деревянной дверью.
— Приют для животных «Любимый забияка»? — повторяю я. Смотрю на него с восхищением. — Это абсолютно очаровательно.
— Ага. Именно. Люди были удивлены насколько слащаво это звучит, учитывая что исходит от меня. Но большинству этих животных кусочек сладкого пиара пойдёт на пользу. Люди смотрят на них как на милых и прелестных, что помогает найти им дом.
Тьфу. И снова этот мужчина нашёл ещё один способ поразить меня. Я смотрю на здание, обратно на вывеску, затем на него, стоящего там, на улице, в чёрных ботинках, чёрных джинсах и серой футболке, порой выглядя так же грубо как хулиган, и все же у него доброе сердце, раз он смог организовать все это.
— Пойдём? — говорит он, протягивая руку.
Я жадно цепляюсь за неё и позволяю ему провести меня внутрь.
Там все не так хаотично, как я могла бы подумать. Здесь есть ресепшн, где я замечаю Амару, разговаривающую по телефону, которая быстро машет нам рукой, а затем небольшой ряд клеток, похожих на тюремные. Я знаю, Лаклан делает удивительные вещи, но я не могу не съежиться от боли, зная сколько животных проводят здесь жизнь.