Пятилетний Лаклан вручает мне Лионеля. Он кивает на него, намекая на что-то большее. Я разрываю льва, раздирая швы вдоль брюха, и, словно белый песок, наружу высыпается героин. Он сыпется не переставая, заполняя пространство у моих ног, все растёт и растёт и растет. Руки хватают меня за щиколотки, тянут вниз - мой рот, нос, и уши заполняются частичками, голова взрывается фейерверками.
Чарли стоит надо мной, машет на прощание, кровь бежит из его носа и глаз.
— Скоро увидимся, приятель, — говорит он с кровавой улыбкой. — Билет в один конец прямиком в ад.
Я тону в наркотиках, и мир становится чёрным.
Не удивительно, что я просыпаюсь с прерывисто колотящимся сердцем, а легкие кажутся свободными от воздуха.
— Очередной сон? — тихо спрашивает Кайла, и в полутьме я вижу блеск в её глазах. Она опирается на локти, рассматривая меня, пытаясь преуменьшить это, но я вижу, как она напугана.
Во рту пересохло.
— Угу, — грубо говорю я, делая глубокий вдох.
— У тебя уже бывало подобное?
Я киваю, лишь раз.
— Мне нужна вода.
Я встаю с кровати, Лионель так крепко спит в ногах, что даже не шевелиться, когда я проползаю над ним.
Оказавшись ванной, я брызгаю холодную воду на лицо и смотрю на своё отражение. Внутренние уголки глаз окрасили тёмные круги. Как это вообще возможно, одновременно чувствовать себя таким чертовски счастливым и выглядеть так дерьмово? Я открываю медицинский шкафчик и смотрю на свои таблетки. Когда уехал в Штаты, я намеренно оставил Перкоцет дома. Боль утихла, и я не нуждался в искушении. Антидепрессанты лишь запутываются меня и не в хорошем смысле. Ативан большую часть времени работает.
Я наполняю стакан, стоящий на раковине, водой и проглатываю вместе Перкоцет и Ативан. Если это не поможет мне снова заснуть, то, по крайней мере, поможет дожить до утра. Может быть даже до вечера, когда думаю, мне это будет нужнее.
Когда я повезу Кайлу повидаться с моими родителями, Джессикой и Дональдом, настоящими МакГрегорами. Хотел бы я сказать, что не беспокоюсь об этом с тех пор, как запланировал, но это будет чистой воды ложь.
Дело в том, что я даже не знаю, почему нервничаю. Потому что боюсь, что всплывет мое прошлое? Это кажется маловероятным. Мои родители достаточно уважают меня, чтобы никогда не говорить об этом. Потому ли это, что я боюсь, Кайла не оправдает их ожидания? Тоже маловероятно. Они наименее осуждающие люди, которых вы бы могли встретить, независимо от их статуса в обществе. Кайла очарует их.
Или то, что я приведу ее знакомиться с родителями - когда я никогда никого больше не приводил знакомиться с ними - говорит намного больше о том, что я чувствую к ней, к нам, чем я когда-либо мог?
У меня есть чувство, которое можно назвать только одним словом.
Я закрываю шкафчик и, закрывая глаза, прижимаюсь лбом к холодному зеркалу.
— Лаклан? — я слышу тихий голос Кайлы из-за двери ванной. — Ты в порядке?
Я хмыкаю в ответ, прочищая горло.
— Минутку.
Я быстро справляю нужду и когда забираюсь обратно в кровать, она лежит под простынями, наблюдая за мной.
— Я в порядке, — говорю я, забираясь рядом с ней. — Иди сюда. — Оборачиваю руки вокруг ее плеч и притягиваю ближе к себе. Провожу пальцами вдоль линии роста волос, шёлк ее волос и кожи уносят меня в медикаментозный сон.
***
Джессика и Дональд живут примерно в часе езды от Эдинбурга, их дом лишь в нескольких зеленях участках от Мори-Ферт и легендарных закусочных, где я тратил большую часть своих карманных денег.
Примерно через двадцать минут я подъезжаю к бару Robbie's и паркуюсь.
— Зачем мы здесь? — спрашивает Кайла. — Они живут в пабе?
— Неа, — говорю я ей. — Но пока я рос, часто бывал здесь. Когда мне было пятнадцать, и случился скачок роста, мне надо не надо было использовать поддельное удостоверение. Там не так сомнительно, как может показаться на первый взгляд. Пойдем, выпьем по пиву.
Она хмурится на меня, так что я улыбаюсь ей.
— Только не говори, что здесь недостаточно шикарно для тебя, — добавляю я, зная, что это спровоцирует ее
— Эй, — говорит она, поднимая на меня ладонь, — не говори со мной о шике. Самые интересные люди встречаются в забегаловках.
— Что ж, это и есть забегаловка, так что поднимайся. Только не заказывай еду.
— Не хочешь испортить мне аппетит?
— Не хочу, чтоб ты заболела, — я выхожу из машины и беру ее за руку.
Честно говоря, я не был здесь со старшей школы, но пахнет все так же. Жир и соль от фритюрницы, рыбное тесто, несвежее пиво, пролитое на красный с зелёным ковёр. Воспоминания вспышками приходят ко мне, не все из них ужасные.
Сейчас около пяти вечера и в пабе довольного много постоянных посетителей, зашедших после работы. Мы занимаем высокий столик у двери, и я спрашиваю, что она хочет выпить.
— Удиви меня, — говорит она, хотя в ее голосе слышна осторожность, будто я собираюсь принести ей пиво под названием Сюрприз от Хаггис.
— Идёт. — Я иду к загружённому бармену, одетому в серую футболку с пятнами пота по бокам. Уверен это тот же самый парень, который работал здесь пятнадцать лет назад.
Я прислоняюсь к барной стойке и жду, пока он заметит меня, и когда он делает это, его глаза расширяются. Но я не выгляжу как тогда, в период бурного роста или позже.
— Что ж, — говорит мужчина, вытирая лоб тыльной стороной ладони. — Лаклан МакГрегор, — я косо смотрю на него, пытаясь понять, пока он продолжает, — ты лучшая часть Эдинбург Рагби. Скажи, что ты сейчас полностью восстановился. С тех пор как ты ушёл, команда играет хреново.
Это не совсем правда. Конец прошлого сезона был не очень удачным, но такое могло случиться и если б я был в команде.
— Я возвращаюсь, — говорю я ему.
— Блестяще. Тренировки проходят хорошо? Готов к большой игре?
— Ага, — отвечаю ему, не желая продолжать разговор. — Можно мне пинту эля и пинту сидра для вон той леди? — я указываю на Кайлу. Она сидит за столом, наблюдая за всем этим.
— Не беспокойся, приятель. Это за счёт заведения, — говорит он и тут же вытаскивает пивные бокалы.
— Что ж, тогда твоё здоровье, — говорю я, когда он передаёт мне напитки. Несколько секунд я смотрю на янтарную жидкость, и внезапно моя жажда свирепствует. Я мог бы за секунду, в два глотка выпить это, и облегчение наступило бы сразу же. Вместо этого я несу оба напитка к ней, мои руки слегка дрожат.
— Вот держи, — говорю я ей.
— Этот парень тебя знает?
Я пожимаю плечами.
— Вообще-то нет. Больше похоже на то, что он знает мою игру.
Она смотрит на меня, пододвигая к себе сидр.
— Это потрясающе. Ты знаменит.
Я хмыкаю, поднося пиво к губам.
— Это случается довольно редко.
— Нееееет, — говорит она, — в другой день, когда мы гуляли по этой, по Принсес стрит, на тебя многие смотрели.
— Они смотрели на тебя, — тепло говорю я. — Моя прекрасная девушка. — Я поднимаю пиво и чокаюсь с ее бокалом. — За...
— За встречу с твоими близкими, — говорит она.
Я киваю.
— Да. За это.— И пью пиво, сразу выпивая половину.
У неё занимает вечность выпить ее, и когда мой стакан пустеет, она толкает сидр ко мне.
— Вот. Я не могу допить.
Я колеблюсь. Лишь на мгновение. Лишь чтобы попытаться сдержаться. Стакан наполовину полон, и я уже чувствую головокружение. Если я прикончу его, знаю, это приведёт меня к той точке, где любая мысль о грехах и чувстве вины, которая у меня была, магическим образом исчезнет.