Он разорвал семью Джаббара на четыре части и выбросил в окно. Туда же последовали бумажник, пластиковая бутылка и стреляная гильза. Теперь все улики оказались разбросанными на несколько миль вдоль шоссе, их наверняка никто не заметит.
Из отделения для перчаток Халил вытащил стопку бумаг – документы на прокат машины, дорожные карты, какие-то рекламные проспекты. Он отметил про себя, что американцы, как и европейцы, любят ненужные бумаги.
Просмотрев соглашение об аренде автомобиля, он убедился, что имя и фамилия соответствуют его новому паспорту. Теперь можно было все внимание переключить на дорогу. Оказывается, здесь полно плохих водителей: слишком молодые или слишком пожилые люди, много женщин. Создавалось впечатление, что никто из них не умеет как следует управлять автомобилем. В Европе ездили гораздо лучше, если не принимать во внимание Италию. А в Триполи водители были похожи на итальянских. Халил понял, что даже если плохо вести автомобиль, этого не заметят. Халил посмотрел на указатель уровня топлива и убедился, что бак полон.
В зеркале заднего вида он заметил полицейскую машину. Какое-то время она ехала следом, и Халил строго выдерживал положенную скорость, не менял ряд и старался не слишком заглядываться в зеркала, чтобы не вызвать подозрений у полицейского.
Вот полицейская машина поравнялась с автомобилем Халила, а затем она прибавила скорость и умчалась вперед.
Халил успокоился и сосредоточился на дороге. В Триполи ему говорили, что субботним вечером здесь будет интенсивное движение, многие ехали в рестораны, в кинотеатры на открытом воздухе или за покупками. Как в Европе. Правда, европейцы не ездили субботними вечерами за покупками.
И еще в Триполи его предупреждали, что в сельской местности полиция активнее охотится за торговцами наркотиками. Тут могла возникнуть проблема, поскольку останавливали темнокожих водителей или латиноамериканцев, но могли тормознуть и араба.
Халил задумался на минуту о Гамале Джаббаре. Ему не доставило удовольствия убийство соотечественника-мусульманина, но каждый мусульманин должен быть готов к тому, чтобы сражаться, пожертвовать собой или стать мучеником. А слишком многие мусульмане, такие как Гамаль Джаббар, не делали ничего – лишь отправляли деньги на родину. Конечно, Джаббар не заслуживал смерти, но другого выхода не было. Асад Халил выполнял священную миссию, а остальным следовало приносить себя в жертву. Ведь они не могли убивать врагов. И вторая мысль пронизала мозг: а вдруг единственного выстрела оказалось недостаточно? Но Халил сам видел агонию Джаббара и слышал предсмертные хрипы. Нет, он мертв. Пусть этот день послужит ему пропуском в рай.
Солнце садилось, но он не мог остановиться и совершить намаз. На время джихада Халил получил от муллы освобождение от обязательных ежедневных молитв. Но обратиться к Аллаху можно было и про себя. И Халил мысленно опустился на молитвенный коврик, обратившись лицом к Мекке. «Аллах велик! Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его...»
Затем Халил процитировал отрывки из Корана: «И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас... И сражайтесь с ними, пока вся религия не будет принадлежать Аллаху... Сражайтесь на пути Аллаха, будьте преданы ему... Тем, на кого нападают, дано позволение взяться за оружие... И во власти Аллаха даровать им победу... Те, кто уверовал, бойтесь Аллаха, а когда придет смерть, умирайте истинными мусульманами... Если вы потерпели поражение, то потерпел поражение и враг... Аллах узнает истинных сторонников веры и выберет среди вас мучеников, он испытает правоверных и уничтожит врагов. Аллах – верховный Создатель».
Удовлетворенный тем, что выполнил свой долг, Халил продолжил свой путь по незнакомой земле, окруженный врагами и неверными.
А затем он вспомнил древнюю арабскую военную песню «Кровная месть» и пропел:
Глава 21
Джек Кениг вернулся с какими-то бумагами, похожими на факсимильные сообщения.
– Я только что говорил с экспертом-криминалистом, работавшим в аэропорту Кеннеди. Они составили предварительный отчет, – он положил бумаги на кофейный столик, – об осмотре места преступления в самолете и клубе «Конкистадор». И еще я говорил с Джорджем, который попросил перевести его из ОАС и вообще из Нью-Йорка.
Сделав небольшую паузу, Кениг спросил Кейт:
– У тебя нет такой просьбы?
– Нет.
Теперь уже Джек обратился только к Кейт и ко мне:
– Вы двое, можете предположить, что произошло на борту самолета перед посадкой?
– Детектив у нас Джон, – ответила Кейт.
– Ну, излагай, детектив, – предложил Кениг.
Тут надо отметить, что сотрудники ФБР называют следователем того, кого полицейские именуют детективом, так что я даже и не понял, оказана мне честь или продемонстрировано снисхождение. Но как бы там ни было, меня и брали на работу в качестве детектива, а в этом деле я хорош. Кениг не стал делать тайны из того факта, что только что получил некоторые ответы на интересующие его вопросы. Поэтому я не стал строить из себя дурака, а спросил:
– Наверное, они обнаружили в шкафу два кислородных баллона?
– Да, обнаружили. Но, как ты сам знаешь, клапаны открыты в обоих и содержимого в них практически не осталось. Конечно, в лаборатории смогут выяснить, что находилось в каждом из баллонов, но уже до этого мы можем предположить, что в одном был кислород, а в другом – нет. Продолжай.
– Ладно. Примерно за два часа до прилета в Нью-Йорк пропадает радиосвязь с рейсом один семь пять компании «Транс-континенталь». Значит, в это время парень с двумя медицинскими кислородными баллонами, сидевший, вероятно, в салоне бизнес-класса...
– Совершенно верно, – оборвал меня Кениг. – Его звали Юсуф Хаддад, место два-А.
– Понятно. Значит, этот парень... как, вы сказали, его звали?
– Юсуф Хаддад. Имя наверняка вымышленное. На регистрации он предъявил иорданский паспорт и два медицинских кислородных баллона, сославшись на то, что страдает эмфиземой легких. Паспорт, вероятно, фальшивый, как и его эмфизема и один из кислородных баллонов.
– Так, хорошо. Юсуф Хаддад, иорданец, бизнес-класс, место два-А. Этот парень дышит настоящим кислородом, затем открывает клапан второго баллона. Газ вытекает и проникает в систему кондиционирования самолета.
– Верно. А какой газ?
– Какой-то смертельный, вроде цианида.
– Ладно, скорее всего это был гемотоксин, а может, и специальная форма боевого цианида – пассажиры умерли от удушья.
Как я сказал, в лаборатории исследуют остатки содержимого каждого цилиндра, а также кровь и мягкие ткани жертв. Они довольно скоро установят точно, какой применялся газ. Это не имеет большого значения, но таков порядок. Цикл рециркуляции воздуха на борту самолета занимает десять минут, значит, все получили дозу этого газа, за исключением Юсуфа Хаддада, который продолжал дышать чистым кислородом.
Кениг посмотрел на меня и спросил:
– Но объясни мне, как избежал смерти Халил?
– Ну, я не уверен в последовательности событий, но... Думаю, в то время, когда был выпущен газ, Халил находился в туалете – воздух там оказался менее токсичным, чем в салоне.
– На самом деле это не так, – возразил Кениг. – Исходящий поток воздуха из туалета сразу выводится из самолета, поэтому пассажиры салона даже не чувствуют запаха, когда кто-то сидит на унитазе. Мне как-то пришлось лететь мексиканским рейсом, где подавали обед, состоявший из двадцати четырех различных блюд из бобов и фасоли. Тогда я очень удивился тому, что самолет не взорвался прямо в воздухе.