– Агата! – в проеме распахнувшейся во всю ширь двери обозначилось и другое. На этот раз – законное. – Агата!
– Варя, я иду!
– Агата, к нам дядя Теофил в гости прибыл! И как твои дела?!
– Тысь моя майка…
Опять делать «решительное лицо» и на вопросы отвечать… Когда и своих в достатке. Хотя с другой стороны…
Дядя Теофил, вопреки моему хмурому прогнозу, был крайне собран и излучал собой широкие волны оптимизма. Сразу от входной двери:
– Здравствуй, Агата! Прекрасна как всегда!
– И вам всех благ, дядя Теофил. Трапезничали? – и скосилась на его пиджак в щедрых крошках. – Не помешала?
– Доча, о чем ты? – выпорхнула в прихожую мама. – Давай за стол с нами. Там все разговоры.
Ага. Значит, все ж, не избежать:
– Пожалуй, только чай, – сорвала я вслед за собой всю троицу, выстроившуюся вдоль стены.
Вот, все-таки, прав рыцарь Лапиньш. Хоть и не знает, в чем именно. А я знаю: не умею я слушать других. Точнее, «накидывать друг другу», как это принято меж напарниками в Прокурате. Разучилась еще с береднянских времен. А иногда, полезно, наверное. Да только не теперь, когда в голове и без чужих версий – каша. Из реплик, намеков и обрывков бесхвостых идей, которые роятся в хаотически-нелепом движении. И одна лишь интуиция зудом в плечах работает четко-исправно. А еще ноет сердце. В Поперечке с ним легче было, а вот сейчас, в этих стенах… Тысь моя майка… И только не думать ни о чем отвлеченном. Не расслабляться. Иначе…
– Доча, канцлер Исбург к тебе сюда заходил.
– Да-а?.. – рассеянно выдохнула. – Зачем? Он ведь сам меня с работы отпустил на нужный срок.
– Это – конечно, – брякнув чашку в блюдце, взмахнула мама рукой. – Конечно. Он тебе приглашение занес и так… справлялся.
– О-о… – канцлерский юбилей. А я и забыла. А ведь речь обещала. Разоблачительно-хвалебную. – Хорошо, – и вновь с ожесточением откусила от коржика. – Хорошо. Я по-мню.
– Агата, а как твои дела? – котенком шеркнулась об мое плечо, примостившаяся рядом Варвара.
– Все нормально, – обхватила я ее рукой. – Нормально. Дел много. И мы с Эриком их на сегодня не закончили… А как твои? Чем сегодня занималась?
– Я?.. Ну-у, мы с тетей Катаржиной на развал с утра ходили. Потом в квартиру нашу цветы поливать. И еще…
И еще что странно в этой самой деревне… Да вся она – одна сплошная «странность» под носом у Прокурата. «Енергию» с бугра не боятся. Эх, надо было Эрика озадачить статистикой по вызовам в Поперечку. И вообще, чувство складывается, будто ее, наоборот, берегут. От «дурного внешнего глаза»… Дурдом. А Фома этот, «борец с местной нечистью». Но, ведь не может она в Поперечке процветать. «Сеть(1)» бы давно всплески магии засекла. Что за неоправданный местный культ? А еще Батюшка, любитель неизвестных притч…
– Агата, нам с тобой поговорить бы.
– Что?
Дядя Теофил вздохнул, набираясь решимости, и стряхнул крошки с пиджака. – Поговорить нам надо… с тобой.
– Хорошо, – удивленно прищурилась я через стол.
Мама, всплеснув руками, подскочила:
– Варенька, а мы с тобой чайник еще раз поставим. А то Агата уже две кружки выдула. И коржиков еще… – и когда я только их успела?
Две дамы мои мигом усвистели на кухню, прихватив пустую вазу напротив меня. Я – тоже стряхнув крошки, выжидающе замерла:
– Я вас слушаю, дядя Теофил.
– Угу, – кашлянул тот.
– Хотя постойте. Ответьте сначала на мой вопрос: кто тот человек из Либряны, с которым вы на Дне Святого Рока, сидя с нами за столом, за руку здоровались? Высокий, с залысинами на лбу и в жилете в синюю полоску… Я могу подробнее описать.
– А-а! – распахнул рот мужчина. Потом его захлопнул. – А причем он?
– Да не причем, – скривилась я. – Просто, вспомнился. Так вы его…
– Тэй Миллер.
– Ага… Тэй Миллер. Он ведь мастер в Либряне?
– Верно, мастер, – кивнул дядя Теофил.
– А по профилю какому?
– По какому профилю?.. Ткач. Специализируется на шерсти и льне.
– Ага-а.
– Да он хороший мастер, Агата, – пояснил вдогонку дядя Теофил. – Просто, невезучий. Его в ткацкой слободе так все и зовут: «Тэй-непрун».
– «Непрун», значит?
– «Непрун» до смешного. А в последнее время слух пошел, что решил он свой профиль сменить. Чтоб, значит, фортуну развернуть вновь к себе.
– И на какой?
– Да на смежный… Ковры.
– Ковроткачество? – тысь моя майка…
– Агата?
– Да, дядя Теофил?
– Я о чем тебе хотел сказать-то, – мужчина вновь на секунду замялся и, сунув руку за пазуху, вынул оттуда свернутый носовой платок. – Вот. Дело в том, что муж твой, Ник, меня еще в Либряне просил ему их достать по своим каналам и занести. Я это сделал. И собственно, по данному поводу сегодня к вам заскочил.
– Что «занести»? – вперилась я взглядом в дядькину ладонь над столом.
– Два камня, – тихо произнес он. – Атрактин натуральный и стеклянный.
– А зачем? – сцапала я себе сверток и развернула. – Ух, ты…
– И в правду, – хмыкнул дядя Теофил. – «Ух, ты». Красивые. А зачем они ему понадобились, не знаю. Ник не особо мне тогда пояснил. Сказал лишь, что для личного дела. Для сравнения.
– «Для сравнения»? – склонилась я над камушками в складках платка. Оба – блекло-зеленые, полупрозрачные. С мерцающими вкраплениями разных цветов. И оба излучают силу. Да их друг от друга… – Не отличить.
– И в правду, – покачал ювелир головой. – Практически… да очень сложно это. Лишь знатоки определяют. Один на всю страну или два. Это со временем разница уже очевидна: стеклянный медленно «гаснет», а целебной силы натурального хватает на века. И это, своего рода, уникум. Больше ни один искусственный аналог не обладает силой оригинала. Лишь атрактин. Поэтому он и дорогой, как дом в столице. Я с ними не работаю. Ни с первым, ни со вторым.
– Но, зачем они Нику то?
– Агата, не знаю.
– Понятно, – свернув камни, отложила я их рядом на стол. – Я вам сколько за них должна? Может, домом нашим…
– Агата, ну ты даешь?! – вскинулся дядя Теофил (жаль, не прошел с домом вариант). – Ему ведь на время надо было. Да и если б навсегда… – и грузно вздохнул. – Мы ж – семья… Чем я тебе помочь могу? Говори, племянница, не стесняйся. Может, что еще? О Тэе-непруне?
– О нем? – почесала я лоб. – Пока не знаю. Думаю пока.
– Ну, как скажешь, – брякнул своей пустой чашкой дядя Теофил.
Ага. Думаю… И вот еще одна, как говорит Эрик, «блоха». Да только оная пока «не кусается». Забудем о ней пока, до появленья самого рыцаря. Что же до «Тея-непруна», то здесь… Что может быть общего между мастером-почти ковроделом и вором из деревни, специализирующейся на том же ремесле?.. Уф-ф… Одну «блоху», кажется, я словила. Кажется. Над остальными думай, Агата Вешковская-Подугор. Думай… Ведь, судя по «горю» вора Фомы, сделка их с Тэем Миллером накрылась гулким тазом. А причиной этому стала, опять же, местная нечисть, вставшая на защиту склада некой Наушихи. И что за нечисть в Поперечке такая? Прямо, радетельная… Тысь моя майка. Вот не складывается из хаоса в голове логичный ряд! Почему Фому давно Прокурату не сдали? Почему терпят его воровские набеги? Да еще этот Батюшка… Батюшка…
– … а вот еще с ним случай был, с Тэем. Он тогда…
На рукаве рубахи Фомы, кроме следов сопредельной магии – капли от воска. Желтого, храмового. На груди – пятно. Предположительно, от щей. Которыми и нас угощать собирались. Значит…
– … ведь именно его… Агата, ты меня слушаешь?
– А?.. Слушаю, дядя Теофил, – нет, надо в другое место валить. Иначе не до чего не додумаюсь.
– А вот и новый чай! С душицей заварили. Варенька, чашки мне поближе подвинь… Теофил, ты о чем здесь так живо моей дочери внушаешь?
– Да про мастера одного из Либряны, – вскинулся на новых слушателей дядька. – Про случай из его жизни рассказываю. Он невезучий, прям, книгу пиши. Нанял, значит, один раз себе…
– Варенька, и агатину чашку тоже. Так-так… Ага?
– Я и говорю, – подвинул свою, уже дымящуюся, дядя Теофил. – Нанял он себе сторожа. Склады охранять. А тот…