– Лекарь у нас один, – отозвалась ему Варя. – Господин Блинов с Яблоневой улицы.
– А откуда тогда познания? Я ведь про причину канцлерской болезни не сказал.
– Глеб, она элементарно угадывает. Объект то – в ближней зоне.
– А еще книжки читаю.
Папа, поднимаясь из-за стола, хмыкнул:
– Видел я одну. «Сердце гордеца» называется. Но, думаю, там не совсем про медицину, – и скосился на маму.
Та поджала губки… Любительница романов. А может они их на пару вслух уже?.. Нет, правильно я сделала, что дитё с собой взяла. В ее возрасте надо больше общаться с теми, с кем по этому возрасту ближе. И я тут, конечно, не выход: друзья не такие нужны (у меня самой в восемь лет уже Ник в них ходил), но и литературные «ухажеры»… Может, ее к Славеку и Кети по чаще водить?.. Когда-нибудь?
– Да, – почесал за ухом некромант. – Тогда давай, угадывай: в каком кармане пиджака у меня сережки для тебя из Эйфу.
– Угу, – старательно напыжилась Варя. – Внутри слева.
– Мо-ло-дец! Вуаля!
– Та-ак. Мама – до одиннадцати. Папа – до вечера. Ваше некромантсво – до… В общем, Варя, скажи, кому положено «спасибо», и пошли.
– Всем – спасибо.
И мы с ней пошли…
Канцлер Исбург болеть не любил. И даже если ради научного эксперимента, то и тогда вряд ли смог с душой. Хотя некоторые мужчины вполне могут. Знала я одного деревенского старосту. Деятельного, как ураган. И такого же грозного. Уделывал на ярмарочных боях голыми руками всех «врагов». А свалила ЕГО с ног простуда. Вирус, он – враг незримый, а сопли и подвиги по природе своей – врозь.
Наставник же наш страдал не от болезни, а из-за ограничений, возникших по причине ее. За «ограничениями» традиционно бдила его высокая поджарая жена, госпожа Клара Исбург. Однако лекарь канцлерский тоже был начеку. И тогда они «работали» уже в паре, нависнув над одром, чем вгоняли больного в еще большие страдания и тоску. В общем, замкнутый круг. И мы с Варварой, получается, его разорвали:
– Здравствуйте, пять минут у вас.
– Ага, – в общем, на такой малый срок.
– У нас потом процедуры и отдых. Исаак, и не надо на меня так смотреть. И, если мне не веришь, я сейчас господина лекаря позову.
– О, вот только… – подтянул тот как кадет – первокурсник одеяло.
– То-то же, Исаак… Агата, пять минут.
– А можно я пока горшки с цветами по окнам вашим посмотрю?
– Пять минут, Варя. Но, если вне этой спальни, то можешь задержаться.
Тысь моя майка, «казарменный» режим.
– Агата, я вам очень рад, – улыбнулся мне со своих подушек бледный больной. – Что я тебе вчера про статистику говорил? Накаркал.
Я – вздохнула:
– Как вы? Мы вам творожный пудинг принесли. Варя по запаху его выбирала. Сказала, что надо обязательно с корицей. А еще яблоки. Вы потом…
– Непременно… Молодцы, что пришли, – и глянул на Варвару, изучающую местную растительность по строго выстроенным горшкам. – Ты заметила, как она выросла?
– Полтора дюйма, – покачала я головой.
– Я – про другой рост.
– А-а… Да. Благодаря вам. Правда, есть еще Отец Сергий из храма через аллею. Но, вы с ним пока успешно конкурируете.
– И по каким аспектам? – тихо уточнил канцлер.
– Ну, по количеству цитат и длине бороды. Так что, если вы свою сбреете, то потеряете в очках и Святой Отец с большим отрывом уйдет в лидеры.
– Да ни дай Бог, – уверил меня мужчина и расправил свой неизменный «аспект». Потом как-то странно смолк.
Я тревожно заерзала на стуле:
– Господин Исбург, может… нам лучше уйти?
– Мы уже минули начальную ступень, – вдруг, произнес он.
– Что?
– Я про Варвару, Агата.
– А-а.
– Угадывание в зоне достижения. И зону эту мы с Варварой расширили. Правда, до мили. Так что… помощи тебе от этого…
– Да я знаю, – успокаивающе улыбнулась я. – И…
– Вторая ступень, Агата – предвидение фортуны. Уровень – интуитивно-неосознанный. И здесь все снова пришлось начинать с нуля… Этот уровень может длиться годами и так и не перейти в итоге на новый.
– И чем он характеризуется? Этот новый уровень?
– Чем характеризуется? Точным знанием источника. Независимо от его местоположения. Сказки детские помнишь? Там иногда персонаж присутствует – «мудрец-авторитет». Главный герой к нему за советом приходит, а тот ему: «Пойди за тридевять земель, найди в болоте с тремя березами у третьей кочки слева старую галошу…» или что-то в этом роде.
– Я поняла, – тихо засмеялась я. – Ну и пусть не достигнет. Иначе скучно станет жить. А сейчас я сама… – и уже вполне серьезно глянула на мужчину. – Я сама его найду.
– Одной в таком деле, Агата, трудно.
– Ник бы смог. Он бы точно смог. Значит, и я тоже смо…
– А вы морковку, господин Исбург, едите? – «авторитетно» улыбающаяся Варвара приткнулась ко мне сбоку. – Надо обязательно ее есть. А еще у вас на левом окне карликовый кипарис растет. Надо его сюда, на тумбу, переставить, чтоб он тут, ну, благоухал.
– Непременно своей жене передам, – протянул к ней руку канцлер. – Все приятнее, чем эти… – и, ухватив варину ладошку, громко выдохнул. – Молодцы, что пришли…И свои занятия мы продолжим.
– Обязательно… продолжим, – переглянулись мы с Варей. – А теперь – нам пора.
– Пять минут закончились, – в подтверждение нависла над больным с другого кроватного бока жена. – Исаак?..
– Да-да… я понял.
И столько тоски было в его выцветшем за длинную магическую жизнь, серо-голубом взгляде, что мы с Варварой еще долго потом не открывали по дороге ртов…
– Ты меня тут пока подождешь? – открыла свой, зевая в ладошку Варвара.
Я с пристрастием обозрела высящийся над нами белокаменный православный храм:
– Ага. В аллее на скамейке. Найти сможешь, – и извлекла из сумки сложенный аккуратно синий платок. – Надевай прямо здесь.
Дите, глядя на меня снизу вверх, прищурилось:
– Угу… Я на службе утренней постою. И свечку поставлю за здравие Ника. А с Отцом Сергием мы вчера болтали.
– Варвара?!
– Болтать и беседовать – занятия разные. Он меня просто спросил: «Как дела, дитя?». Я сказала: «Нормально». И все. Так что, рот свой удивленный, Агата, закрой. Канцлер Исбург говорит, что «чем чаще мы его открываем, тем больше мыслей из нашей головы выветривается». Я пошла.
– Ну, иди, – развернула я ее самолично в сторону высоких дверных створок и вслед констатировала. – Один – один. На сегодня – пока ничья.
Сама же, через десять ярдов по дорожке, нырнула в подвал…
Встреча с Годардом Стазом была запланирована в месте, очень схожим с тем, откуда я спешно сбежала – парке недалеко от учебного корпуса Прокурата. И я появилась там первой, не смотря на то, что боялась опоздать. Года задерживался… Задерживался… Задер… И, скинув туфли, махнула с тротуара на траву.
Трава была стриженной и мягкой, как джингарский ковер. С робко спрятавшимися в ней мелкими цветами. И утренний ветер ее совсем не тревожил, гуляя вдоль рядов старых кленов. Клены шумели ему в ответ. А где-то вдали, на соседней улице, по мостовой проехал экипаж… Фонтан в другом конце парка разбивался брызгами в наполненную до краев чашу. За высоким забором левее, на учебном ристалище, стучали в такт два молотка… Я и не заметила, как закрыла глаза. Потом глубоко вдохнула столичный воздух июля… «Агата! Так не честно! Кто же так ищет-то?»… «Ну, давай… Ну давай… Ну давай». «Ищи, любимая. Ищи хорошо… Ищи, любимая… Ищи».
– О-о… Я найду. Иначе, мне не жить. Иначе…
– Агата?!
И резко обернувшись, открыла глаза:
– Уф-ф…
Года, стоящий у тротуарной кромки, виновато пожал плечами. И перекинул трость из одной руки в другую:
– Всё отчеты эти. Извини. И кому они нужны летом?
– Ты принес?
– Да, – сглотнул мужчина слюну. – Конечно.
– Ну, так давай, показывай, – метнулась я к нему. – Давай, Года. Я от бездействия с ума схожу.
– Хорошо, – торопливо глянув по сторонам, засунул он руку за пазуху. – Все, что на их счету, зафиксировал, но, сразу тебе скажу…